Он замолчал, потеряв мысль.
— А, так вот, я сначала думал она об себе плачет, что под нож ее. А сейчас думаю — по Варюшке она плакала. Она ж, знаешь, как ее любила…
Он снова вытер глаза и шумно высморкался. Пьяные вообще легко начинают плакать и смеяться. Вскоре он уже веселился.
— Да я и сам лесной! Как вы. Я теперь ваш. Здесь мне делать нечего, мне здесь никто не нужен, и я никому не нужен. Я в лес уйду, к тебе. Буду в снегу ночевать. Я когда на охоту ходил, на снегу спал. У костра, правда, но ничего, я и так смогу. Что смеешься, не веришь? Смотри.
Он стал снимать засаленную рубаху.
— Сейчас в лес пойду, спать.
Его шатало, как былинку под ветром. Лис молча потешался и уплетал луковые скорлупки. Семен попробовал шагнуть и снова сел на стул. Разлил по стаканам самогон. Зашарил по столу в поисках закуски. Когда попытался взять лисов лук, получил по руке, но лук не оставил и только пьяно улыбнулся. Выпил, закусил скорлупкой.
— Я ж теперь лесной, я ж тоже…
Свеча летала перед его глазами, комната поворачивалась, икона тускло отсвечивала в углу. Семен вдруг решил перекреститься и, совсем опьянев, не смог.
— Эхе-хе, — вздохнул бес, подхватил его подмышки, и потащил к кровати.
— Я тебе потом тоже яблок наморожу под снегом, — пробормотал человек с закрытыми глазами и это было последнее, что он сказал Лису. Бес легко, будто ребенка, отнес его на кровать, снял сапоги, погудел в них зачем-то и поставил на пол. Укрыл полуодетого спящего тулупом, под голову сунул шапку.
— Лесной, — болтал он сам с собой. — Спи. Домашний, что твоя корова, здесь тебе и спать.
Задул свечку, съел еще одну скорлупку с хлебом и вышел из избы. Под обе двери накидал снега, утрамбовал ногами.
— Что б пьяный на улицу не вышел. Пусть дома спит, а протрезвеет, поднатужится и откроет, — объяснил вышедшему вслед за ним коту. — А ты приглядывай за ним, за домашним.
Потом он, легко ступая, дошел до леса. По дороге не удержался и пару раз съехал по заснеженному склону оврага, сгребая за собой целые лавины снега. В лесу он нырнул в сугроб, свернулся там клубочком и уснул.
Семен проснулся среди ночи. Комната купалась в лунном свете, лившемся через узкие полоски стекла, не занесенные снегом. Все вокруг было голубым. Семен поднял руку и оглядел ее.
— Точно у русалки, — внятно произнес он и медленно встал. Подошел к окну, оперся на подоконник, приподнявшись на цыпочки, заглянул в просвет. Над снежными полями проплывала полная луна, заливающая равнины светом, от которого что-то задрожало в груди и заиграло в горле. Семену захотелось выйти под этот свет на синих сверкающих полях. Он оглядел комнату, нашел на кровати тулуп, надел его на голое тело, взял в руки шапку и вышел в сени. Там было темно и он, шаря по стене руками, нашел переднюю дверь, отодвинул засов, поднял щеколду и толкнулся вперёд. Дверь не поддалась, он толкнул сильнее, но тоже без успеха. Семен оставил ее и пошел к задней двери, толкнул ее два раза, но и она не отворилась. Тогда он разбежался и хотел ударить ее плечом, но споткнулся в темноте и ударился головой о засов. На секунду он потерял сознание и, очнувшись, почувствовал бегущие по волосам горячие струйки. Потрогал руками, ощутил липкость крови.
