В Антиохии расцветала новая роза, превзошедшая, по слухам, супругу Мануила — свою сестру. И Андроника опять захватило болезненное соперничество, он должен был доказывать, что ни в чём не уступает царю. В короткой тунике, подчёркивающей горделивую осанку, в окружении белокурых пажей с серебряными луками Андроник прогуливался под окнами избранницы. Вспыхнувшая страсть освещала его лицо. И девушка уступила. Влюблённая, она жила только Андроником, когда, прихватив казну, он бежал.
Теперь он метался, сжигая мосты. Как змея, пригретая на груди, он отплатил гостеприимным франкам, похитив их королеву, племянницу Мануила. В том, что избранницы Андроника были с ним в близком родстве, Диль усматривает лишь «нечистое удовольствие преступать в любовных связях законы гражданские и церковные». Лу-ганес же увидел здесь психоаналитическую подоплёку. Точно птицы, на которых расставили силки, с двумя родившимися детьми, беглецы скитались по Востоку. И, несмотря на невзгоды, несмотря на семейную обузу, Андронику, обыкновенно такому ветреному, не приходила мысль бросить возлюбленную. Наконец, турецкий эмир, сжалившись, подарил Комнину крепость у византийской границы. Тот превратил её в разбойничье гнездо. Он опять жил набегами, поставляя соотечественников на невольничьи рынки. Его отлучили от церкви. «Нет ни мусульманина, ни христианина», — смеясь, переиначил он апостола. Только когда захватили его детей, Андроник решил покаяться. Блудный сын, вернувшись в лохмотьях ко двору, он обмотался железной цепью и бросился ниц, обливаясь слезами. Он хотел, чтобы скопцы волокли его за цепь к подножию трона, как пленника, и там поклялся, по варварскому обычаю, копьём, которым проткнули Спасителя, что не заведёт больше смуты. Едва сдерживая рыдания, Мануил в ответ поклялся, что не держит на него зла. Берег Чёрного моря, соль которого — это слёзы потерпевших кораблекрушение, стал для Андроника местом почётной ссылки. Шестидесятилетний бунтарь, с сединой в волосах, но ещё крепкий и пылкий, жил там воспоминаниями.
Жатва
Когда во втором индикте 6628 года император заболел, то, уповая на обещания халдейских мудрецов, пренебрёг завещанием. На смертном одре он бредил женщинами. А когда его похоронили, власть перешла вдове. Против неё устраивали заговоры. Народ раздражало, что она потакала латинянам, умевшим лучше плевать, чем говорить, и повторявшим греческие слова так же грубо, как эхо — звуки флейты. Все ждали мессию. И тогда, опираясь на клятву Мануилу, Андроник поднял восстание. Его встречали как освободителя. Напрасно Андроник Ангел, верный присяге полководец, пытался вступить с ним в бой. Солдаты изменили, и он перешёл к Андронику, который встретил его каламбуром: «Вот оно, слово Евангелия: пошлю тебе Моего
