— Ваше высочество! — воскликнул он.
Я кивнул оруженосцу:
— Пусть войдет.
Палант казал торопливо:
— Я вас покину, а то брякну что-нить. Или услышу такое, что ночь спать не буду.
Я кивнул, он выскользнул из шатра, а спустя минуту под руки ввели графа Меркеля. Половина лица распухла, вся не просто красная, а багровая, в жутких волдырях. Обгоревшую одежду заменили на достаточно пристойную, хотя и великоватую по размерам, но, думаю, это нарочито, чтобы не натирала раны.
На меня он смотрит одним глазом, второй закрывает огромная багровая опухоль, что нависает сверху и подпирает снизу так, что оба волдыря борются за сферы влияния, так мне видится с моей государственной точки зрения.
— Граф, — сказал я, — рад вас видеть, хоть и предпочел бы встретить в иной обстановке.
— Ваше высочество…
— Если трудно, — сказал я, — то вообще не двигайтесь, обойдемся без танцевальных поклонов. Рассказывайте, что с вами стряслось такое вот увлекательное.
— Ох, ваше высочество…
— Да, — согласился я, — я это самое. И сразу же, чем можем вам помочь?
Это я сказал сквозь зубы, нельзя не сказать, даже не я сказал, сам бы я ни за что, явно же какие-то неприятности у посла, но что-то из меня сказало, вот раскрыло мой рот и сказало, черт бы побрал мое прекрасное воспитание и вообще мою замечательность и редкую, скажем честно, отзывчивость!
Он позволил себя усадить в кресло, лицо несколько раз перекашивалось судорогой, но мужская гордость не позволила стону вырваться сквозь стиснутые зубы.
Я терпеливо ждал, нельзя понукать, догадываюсь, а он перевел дыхание и ответил хриплым голосом:
— Благодарю вас, ваше высочество, за такую заботу. Удивительно, но мне намного лучше. Хотя мне сказали лекари, что эти ожоги меня добьют.
Я спросил настойчиво:
— Но что стряслось?
Он махнул рукой, перекривился от боли.
— Ох… Моя госпожа просчиталась с герцогом Блекмором…
Я кивнул:
— Думаю, это был не первый ее промах.
Он посмотрел с недоумением:
— Простите?… Ах, вы о том, что не предусмотрела мер против заговора и свержения с трона… Да, это было, но это практически ее единственная ошибка. А так она до того времени правила королевством уверенно и решительно. Как при муже, так и после его смерти.
— А что с герцогом?
Он поморщился, дернулся от боли.
— Она, оказывается, приняла его ухаживания за признаки любви, что неудивительно при ее красоте и положении. Я еще тогда пытался намекнуть, что любвеобильный герцог ухаживает вообще за всеми молодыми женщинами.
