— Дорогуша, — сказал я, — я тебя доставлю до ближайшего селения, хорошо? А там либо езжай, либо устраивайся на жизнь, либо топай ножками в поисках лучшей жизни. Я не могу решать проблемы всех людей на свете! Не надо было выходить замуж за такого буйного дурака!.
Она ответила с чувством достоинства:
— Брак заключается родителями, я впервые увидела своего мужа только на брачном ложе.
— Ах да, — сказал я, — брак по договоренности! Скоро я стану специалистом по видам брака… Так что же с тобой делать?
Она в удивлении вскинула брови.
— Как что? Вези меня к своим женам. Надеюсь, ты человек закона, и у тебя их не больше четырех? А я буду наложницей… У тебя много наложниц?
Я сказал сердито:
— К счастью, у меня даже жены нет.
Она охнула:
— Да как же… Что с тобой не так?… Ты настолько бедный? Даже одну не можешь купить? Ну ладно, наложницы — почти то же самое, что и жены, у них те же права, только у нас нет прав на совместно нажитое и на детей, если ты вздумаешь расторгнуть наши отношения.
Я сказал саркастически:
— А, так ты прям законница!..
Она фыркнула:
— А как иначе? Женщина должна помнить о своих правах.
— Ты говоришь, — сказал я с надеждой, — могу и расторгнуть?
— Да, — ответила она, — но только ты сперва должен войти в права господина и овладеть мной. А потом достаточно трижды сказать «Талак», и брак разорван.
Я почесал нос, задумался. Бобик тоже посматривал на нас по очереди в задумчивости и веселом удивлении.
Она все также смотрит с непониманием, я пробормотал:
— Да как-то не по мне овладевать против воли.
— Но я — твоя собственность!
— Да, — согласился я, — раз уж я убил твоего мужа и тем самым взял его обязанности на себя… но все-таки… ладно, кто я таков, чтобы идти против Закона?… Лучше пересядь ко мне, я отвезу тебя в твой домик. Или ты живешь в норе?
Она спросила обидчиво:
— Почему это в норе?
— Дикая какая-то, — сообщил я. — Если не в норе, то на дереве? У тебя там гнездо?
Она ответила с достоинством:
— У нас настоящий замок, хоть и… не совсем большой. Нет, я поеду на этом нашем коне.
— Твоем, — уточнил я.
Она вздохнула и поправила меня:
— Нашем.
Я умолк пристыженно, сообразив наконец, что она вкладывает в слово «наше» совсем другой смысл, чем я по своей привычной заторможенности и остроумии на лестнице.
— Тебя как зовут? — спросил я наконец.
— Алвима, господин.
— А меня Ричард.
— Просто Ричард?
— Просто, — сказал я сердито. — Без всяких там… разных.
Она сказала невесело:
— Тогда ты совсем бедный… но ничего, ты сильный воин.
