Ни петэнов, ни лавалей у нас не оказалось. В распоряжении историков нет никаких документов, показывавших, что кто-то из наших руководителей предлагал задобрить Гитлера, пойти на уступки, на перемирие. Нет, наверху было полное единодушие: «Все для фронта, все для победы!»
Спустя три месяца после нападения на СССР Гитлер, озадаченный, что война пошла совсем не так, как планировали немецкие стратеги, признается своему ближайшему окружению: «22 июня мы распахнули дверь и не знали, что за ней находится».
Проницательный президент США Ф. Рузвельт заметил советскому послу: «22 июня Гитлер совершил первую крупную ошибку».
Как выяснилось уже довольно скоро, не просто первую, а роковую. Хотя за ним и стояла вся индустриальная мощь континентальной Европы.
Николай Ефимов, №25, 2008
Наряду с голодом 1921-1922 годов, немецкая оккупация Севастополя 1942-1944 годов стала одной из самых ужасных страниц его истории. Нельзя сказать, что данный период жизни нашего города является чем-то вроде «терра инкогнита», поскольку уже более сорока лет действует на улице Ревякина музей истории коммунистического подполья в периода 1942-1944 годов. Один из очень немногих подобного рода в странах СНГ. Но исследовать всё ещё есть что.
Что касается немецких оккупационных органов, то они начали формироваться штабом 11 армии за месяц до взятия Севастополя, в конце мая 1942 года в Бахчисарае. Основой оккупационных властей была военная или, как называли ее немцы, местная комендатура («ортскомендатур») во главе сначала с майором Купершлягелем, а затем подполковником Ганшем. Ее силовой структурой была команда полевой жандармерии (военной полиции) в количестве 20 человек под командованием обер-лейтенанта Шреве. После того, как по мере продвижения немецких войск к Сталинграду Севастополь вышел из армейской зоны оккупации (полоса шириной 500 километров вдоль линии фронта), в городе появилось управление службы безопасности (СД) и полиции безопасности во главе с оберштурмбанфюрером Фриком. Оно насчитывало семь сотрудников, 3 переводчиков и комендантский взвод из 20-25 эсэсовцев. До этого в городе действовала команда тайной полевой полиции (GPP) армии (группа ГФП-647).
Именно эта команда первой из оккупационных органов вошла в Севастополь утром 1 июля 1942 года вскоре после его взятия немецкими войсками. Первым делом сотрудники этого «полевого гестапо», как их называли сами немцы, направились к зданию Севастопольского горотдела НКВД Крымской АССР. И к своему немалому и радостному изумлению обнаружили, что практически вся его документация сохранилась. Начиная от бумаг отделения госбезопасности, отделения милиции и заканчивая ЗАГСом. Об этом подробно рассказывается в комплексе донесений команды ГФП, который находится в сборнике немецких архивных документов, посвященных Севастополю 1941-1942 годов. Его собрал и опубликовал в 1998 году в Германии историк Ганс-Рудольф Нойман. Согласно имеющимся в нем отчетам, ГФП, благодаря захваченным в горотделе документам, раскрыла и уничтожила сначала сеть подпольных организаций, созданных горкомом партии, горотделом НКВД, а после обработки документов паспортного стола и ЗАГСа были обнаружены разведывательные сети, оставленные Приморской армией и Черноморским флотом. В общем, начальник Севастопольского горотдела НКВД старший лейтенант госбезопасности (армейское звание майор) Константин Нефедов оказался плохим профессионалом своего дела. Это подтверждает и документальный рассказ Фреда Немиса «Шпион в Севастополе: драматическая акция агента КГ-15», согласно которой немецкие агенты в осажденном Севастополе также чувствовали себя весьма свободно.
