Сам Котаков — столяр мебельной фабрики. Пять зеркал и столько же комплектов рам к трюмо он получил от Ефрюлииа, все собрал и сдал в комиссионный магазин. Получил за это пятую часть стоимости, остальное отдал Ефрюлину. Вот так Ефрюлин! Его-то, начальника наводно-сборочного цеха, я знаю хорошо. Это у него в цехе прозрачное стекло превращается в зеркало и вставляется в раму. Ведь на фабрике украсть зеркало проще всего со сборки, пока оно не оприходовано складом.
Посылаю за Ефрюлиным. Он еще не знает о показаниях Котакова. Спрашиваю, кому он продавал зеркала. Ефрюлин не хочет говорить и не может молчать. Не раз я наблюдал это на допросах. Когда обвинение правильное, то уверенность следователя нередко подавляет обвиняемого. Ефрюлин уже не отрицает, но пытается узнать, кого из покупателей я имею в виду. Это ему не удается. Наконец он называет Сырова, модельщика механического завода. Фамилия для меня совершенно новая, но тем более заслуживающая внимания.
Прервав допрос Ефрюлина, вызываю Сырова. Он купил зеркало без рамы. Откуда ему известно, что Ефрюлин продает зеркала? Оказывается, что из их цеха и Бородкин, и Карасев, и Лучин покупали зеркала у Ефрюлина, а рамы — каждый на свой вкус — делали у себя на работе, весь завод об этом знает… Ефрюлина только попроси — и продаст зеркало с доставкой на дом.
Когда Ефрюлина снова ведут ко мне, то в коридоре он видит уже допрошенных Бородкина, Кара-сева и Лучина. Видимо, поэтому Ефрюлин, едва переступив порог кабинета, говорит, что расскажет все. И арестовать в первую очередь надо не его, а Грязнова, директора. Грязнов назначил Ефрюлина из рядовых рабочих сразу начальником цеха, потом втянул в пьянку и совсем забрал в свои руки. На первых порах требовал, чтобы ему в кабинет приносили небольшие настольные зеркала, якобы образцы для выставки. А выставок в то время не было. Позже он поручал Ефрюлину подыскивать покупателей, желающих приобрести трюмо. Он, Ефрюлин, выполнял все — боялся, что из начальников цеха снова окажется в рабочих. Засмеют еще. Да и привык уже командовать.
Отвозили зеркала по вечерам на директорской машине. Вахтер в воротах только почтительно козырял— не станет же он проверять директора. Грязнов деньги отбирал полностью, ссылаясь на то, что у директора есть непредвиденные расходы. Впрочем, какие там уж непредвиденные… Пьянка! Неприятностей с бухгалтерией не было. Хотя и серебро и стекло значились на строгом учете, из положения выходили всегда. Экономили. Так и шло…
