Он ее ничем не обидел,
Но подруга упала в снег!
Не могла удержаться, сидя!..
Я не мог сдержать свой смех!..
<…>
Погрустим с тобой о невесте,
О картонной невесте твоей!
И тогда для Блока речь шла о России, конечно. О той самой, которую он называл: «О, Русь моя! Жена моя!»
Так что хоть «Балаганчик» Блока, хоть «О, Русь моя! Жена моя!», хоть та образность, которую я использовал только что, все одно: увели, была наша — стала чужая. И неизвестно, что делать. Вот и все.
И понятно же любому, хоть с тремя классами образования, хоть с десятью, хоть с двумя высшими, что хватайся ты за «сайгу» или за бутылку, а ничего не изменишь. Ну, натурально, ничего не изменишь. Что дело-то не в том, чтобы субчика, который бабу увел, приложить, а в том, что с бабой проблемы, а не с субчиком. С ней, с самой, с матушкой. И что-то с ней надо делать. Как-то ее надо вернуть.
Вот управляющая метафора, как любят говорить специалисты по науке. Она же суть ситуации на самом грубом, простом, коротком, мужском языке. Все.
Теперь переведем эту суть на другой уровень.
С каким Арлекином роман-то у этой Коломбины? Роман у нее с Арлекином под названием «капитализм». Увел-то ее из стойла кто? Капитализм. Почему? Потому что внушили, что ничего другого просто нет и быть не может. И что хошь, не хошь, а надо. А поскольку долго дурили: надо быстренько-быстренько, как получится — хоть по-бандитски, хоть как, но шустренько, а то потом вообще не успеть… Внушили всю эту фигню и сделали, натурально, сделали то, что хотели, — создали этот бандитский криминальный капитализм, этого Арлекинчика. Арлекинчик цапнул Коломбину и поволок ее в свое стойло, где и развлекается. И не кончит развлекаться до тех пор, пока не изведет ее на корню.
Эта проблема — проблема капитализма в России XXI века — имеет несколько уровней.
Первый уровень. Если кто-то хотел провалить капиталистический эксперимент в России — вот эту идею ускоренного построения капитализма, — он, этот «кто-то», сделал всё, чтобы его провалить. Вот всё! Это было сделано наихудшим из всех возможных образом. Чудовищным образом.
Поэтому то, что было в итоге сооружено, это монстр. Я говорю в целом, а есть приличные люди, есть замечательные люди, есть средние люди, есть какие угодно люди с их мотивами, с их страданиями. Я говорю о целом. Арлекин — это не отдельные люди, это класс. Класс как целое — это монстр, натуральный монстр. Отделять его от созданных им институтов — базис от надстройки — бессмысленное занятие. Это единое целое. Криминальный капитализм создал криминальные институты. Криминальные институты вместе с криминальным капитализмом подпитывают друг друга и развиваются по определенной линии.
