Взглянув на мельтешение красок перед окном, на штурвал перед собой, и так и не обретя присущее мне доселе внутреннее равновесие, я заворчал:
— Пилот, почему в кабине предусмотрено три места, а транспорт ведешь ты один? Ты уверен, что это безопасно?
— Да, Сияющий, — глухо отозвался он, — поверьте, я пилот экстракласса, остальные мне будут только мешать.
В этот момент произошло то, что я предчувствовал. Чувство опасности кольнуло за мгновенье до того, как кабина зашлась красным, завыла сирена, а земля скакнула в сторону. Меня вжало в кресло, пальцы вцепились в подлокотники, но мозг заработал гораздо быстрее обычного. Темной волной нахлынуло чувство огорчения. Я, не смотря на все свое могущество, был беспомощен, как ребенок. Мне оставалось, ждать и надеяться.
Я видел, как побледнел прижатый к спинке кресла магистр, как хладнокровно пилот продолжал выжимать из этой посудины всё возможное, и как за стеклом менялись местами земля, небо, парапеты, эстакады и окна домов. Действительно, только пилот экстракласса мог хоть как-то ориентироваться в этой круговерти. Я хочу жить, как ещё никогда ни хотел.
И словно прочтя мои мысли и вложенную в них надежду, пилот произнес хрипло, даже чуть обернувшись:
— Все в порядке, Сиюящий, нам на хвост сели два штурм- истребителя. Дайте мне только уйти от ракет, и я их встряхну! К сожалению, это старое корыто не оборудовано системами АОН — не обмануть, не сбить.
Как только он это сказал, в голове будто пронесся какой-то импульс. До меня дошло, что тот экран, транслирующий паутину, какую-то сетку и движущиеся по ней красные точки называется радаром малых объектов. Еще через мгновенье в сознании будто бы открылся какой-то шлюз, и хлынувший из него поток затопил мозг и едва не раздавил его своим великим весом.
Отцепив пальцы от подлокотников кресла, протянул их к приборной панели, откинул крышку того, что раньше назвал бы клавиатурой и забарабанил по сенсорной панели. Всё, что мне нужно было знать, находилось здесь в электронных мозгах этого корыта.
Дюжину ракет, преследовавших нас, как свора собак старого лося, я видел каким-то мистическим внутренним зрением. Ярко-красные боеголовки с изображенными на них хищными "акульими ухмылками", небольшой корпус и три хвостовых пера несутся за нами с втрое большей скоростью, чем способен развивать наш транспортник. Единственная причина, почему они еще не превратили нас в облако плазмы, заключалась в мастерстве пилота. Он бросал машину из стороны в сторону, нырял под рекламные щиты, в проушины домов, менял уровни и ставил пролетающие мимо машины между нами и ракетами. Но стоит ему совершить ошибку, замешкаться лишь на две-три секунды…
