Мужчина заметил, что мы на него смотрим, нахмурился и понуро сел в машину. С места он тронул уже не так резво.
- Нормальная реакция, когда на твоих глазах, кого-то кто-то сожрал, - философски заметил доктор.
Мы сели в метро. Людей было уже больше, но поезда следовали с интервалами по пять-десять минут. Вагоны набивались битком. Пока мы ехали по тоннелю, все было более-менее спокойно.
Но стоило нам тоннель покинуть, как поезд остановился.
- Впереди помеха на пути, поезд продолжать движение не может, просьба сохранять спокойствие, через три минуты мы начнем эвакуацию, - отчеканил машинист.
Наша часть состава находилась еще внутри тоннеля, нас должны были эвакуировать позже.
- Когда будешь высаживаться из вагона, не хватайся не за что, там где-то контактный рельс… Смерть легкая и мгновенная, ты ничего не поймешь… Но глупо было бы умирать, так и не узнав, как это рельс выглядит, - гулко шепнул доктор и тихо захихикал.
- У вас юмор сегодня очень… жизнеутверждающий, - фыркнула я.
- O, tempora, o, mores, - отозвался доктор тоном древнего философа.
- Вот почему, каждый раз, когда наступает полный хаос вы такой спокойный? Такой философский? - возмутилась я.
Ван Чех, довольный моими словами сверх всякой меры, выдержал театральную паузу столько, сколько мне хватило понять, что нас слушают все.
- Потому что если в такие моменты все принимать близко к сердцу - ничего не сделаешь! - изрек он, и расправил плечи, кого-то потеснив.
Двери вагона открылись.
- Выходим парами, не давиться, спокойно выходим! - злобно говорил машинист, - Организованно и быстро выходим!
Мы с доктором вышли из вагона и по узкой тропинке вышли из тоннеля. То, что мы увидели, превышало все мыслимые пределы фантазии. На наших путях стоял раскуроченный вагон, внутри него - огромная туша. Она была лилово-коричневого цвета, как громадный дождевой червь. Только у этого червя отовсюду, откуда только можно и нельзя, торчали ножницы. Существо тяжко дышало под прямым солнцем.
Люди шли, не отрывая глаз от этого зрелища. Какая-то дама проблеяла:
- Что это?! - но замолчала, видимо, не желая нарваться на ответ, который у доктора был всегда наготове.
Мы задержались на платформе, спрятавшись за какой-то выступ, и наблюдали за чудовищем. Ему явно было не хорошо, но оно не исчезало.
Наконец, через четверть часа мучений чудовище издохло со скрежещущим вздохом. Мы с доктором забрались в вагон и постояли в недоумении.
- Я боюсь его трогать, - проникновенно признался доктор.
