Я выступала первой, по жеребьевке. Закончив читать, я спросила, как это положено:
- Ваши вопросы?
Ван Чех откинулся на спинку стула без намека на облегчение и обратился к декану.
- У вас есть вопросы?
- Нет, - декан приоткрыл свой единственный глаз, и его разбойничья рожа отразила мировую скуку.
- У меня есть к вам пара вопросов, - пробасил доктор.
Нехорошее предчувствие меня посетило, во рту пересохло.
- Вы сказали, что применение несильных нейролептиков, даже в микродозах неблагоприятно влияет на общее состояние здоровья ребенка с психическим нарушением. Это так. Но Вы ничего не сказали об альтернативе. Что применять в случае, если нейролептики приносят больше вреда, чем пользы?
- Седативные растительные препараты, - ответила я.
У нас с доктором этот вопрос был принципиальным. Доктор мало того, что был опытнее меня, так еще и в фармакологии сильнее. Фармакология же моим коньком не была никогда. Столько усилий приходилось вкладывать, чтобы постичь эту науку.
- Допустим, ребенок с маниакальным психозом пьет пустырник. Он окажет только общеуспокаительное воздействие. Мозг ребенка не будет готов к активному воздействию. Нейролептики в микродозах подготовят, сделают психику более пластичной, облегчат выход ребенка из состояния психоза.
- Необходимо выбирать наименее травматичные, но более эффективные методики, отталкиваться от сохранных функций мозга ребенка, - ван Чех усмехнулся и погладил пальцами верхнюю губу, над которой чернели отращиваемые доктором усы.
- Это все лирика, - буркнул декан.
Доктор тянувшийся задать еще вопрос осел, поскучнел. Меня потряхивало, я не ждала, что ван Чех вот так вот начнет меня "валить". Значит, он недоволен моей защитой, значит, что-то пошло не так. Я вернулась на свое место. На некоторых моих однокурсников было жалко смотреть. Все сидели бледные, вялые, на лицах некоторых оставила свой отпечаток безнадежность. Доктора знали все, он согласился вести какой-то полугодовой спецкурс, на котором под страхом смерти запретил мне появляться. Спецкурс был очень популярен среди будущих выпускников. Никто не ожидал, что вечно веселый доктор на защите окажется таким жестким. Если он меня валит, свою дипломницу, то, что же будет с остальными? Этот вопрос витал в воздухе.
Все защищались быстро, ван Чех почти не задавал вопросы. Но если задавал, а таких было еще 2 или 3, то защита затягивалась минут на двадцать. Каждый раз декан недовольно прерывал доктора словами: "Это все лирика, уважаемый!"
