Но так как обстоятельства, рассказанные Виктором, слишком серьезны, я и направился в больницу стремглав. Речь идет о жизни человека.
- Йозеф говорил о том, что он везде, этот человек из сна. Я приставила к Йозефу сиделку.
- Боишься за него?
- Да, опасаюсь, потому что такие совпадения с Роуз и Алексом… Йозеф никогда еще не был настолько возбужденным.
- С Йозефом очень сложно, потому что то, что творится в его голове - потемки, - причмокнул доктор, - А так я рад, что у тебя, пусть и столь поздно, но все-таки формируются зачатки профессиональной ответственности.
- Что?!
- Остынь, не то пар из ушей пойдет, - улыбнулся ласково ван Чех, - Пока ты была студенткой, ты работала с моими больными и у меня всегда была возможность исправить, то, что ты наваляла. Тем более, тогда ты была поответственнее. Даже когда работала через пень колоду, но все равно думала, что делаешь. А сейчас ты выпустилась и с больными работаешь по кальке. Я уже давно пытаюсь намекнуть тебе, что то, что ты делаешь в корне неверно. Больным-то хуже уже не будет, хуже просто некуда… А для твоего профессионального роста и их скорейшего выздоровления я ничего хорошего не вижу. Работать по кальке худшее, что может делать человек нашей профессии.
Мне стало стыдно, в голове роились оправдания, но есть ли смысл оправдываться перед учителем? Его надо слушаться, а не оправдываться перед ним.
- Я понимаю, Брижит, не тушуйся. У тебя такой вид, как будто ты заплачешь сейчас, - я покивала, - не беспокойся, вся приходит со временем. Ты вспомни, как я начинал работать. А Пенелопа… Она рассказывала такие истории, что у меня волосы дыбом становились. Ее даже хотели уволить за профнепригодность.
- Да вы что?!
- То! - громогласно отозвался доктор, добра половина автобуса обернулась на нас, - Пенелопа же начинала, как врач при клинике принудительного лечения. Это были психопаты не со справкой от специалиста, а с решением суда. Пенелопа обходилась с ними слишком жестко по-началу, даже жестоко. Потом выяснилось, что ей просто не стоит работать в той сфере. Она не испытывала ни раздражения, ни тем более ярости по отношению к своим пациентам. Ее поведение объяснили тем, что Пенелопа подсознательно осуждала своих пациентов, воспринимала лечение и как наказание тоже. Вообще трудно ждать от молодежи мудрости, напористости и рассудительности. Но никто не говорит, что этому не стоит учиться, - патетично закончил доктор и погладил усы.
Я пожала плечами, мне нечего было ему ответить. Как ни крути, а доктор был прав. Мы долго молчали, пока я не уснула. Это была дрема, когда человеку не на что положить голову, и он клюет носом во все стороны. Откидывать голову назад я не люблю, слишком затекает шея, а доктор сел у окна, поэтому опереться на стекло или стену автобуса я не могла. Через некоторое время, прошедшее в странном состоянии полупробуждения, я вдруг успокоилась, стало тепло, и сон овладел мною полностью.
