- Ты выпьешь успокоительного? - спросила, наконец, я.
- Нет.
- Но учти, если захочется поплакать - поплачь, не держи в себе, - наказала я напоследок.
Альберт был беспокоен, но по-особому, как мог быть только он один. Больной сидел за своим столом и тщательно что-то лепил. Минут десять я не смела его прервать - он завершал свою работу. Небольшой цветной бюстик из пластилина. Пожалуй, из всех лиц и морд, которые он когда-либо создавал на моей памяти это лицо было самым человечным. Если бы такой мужчина встретился мне, я, может быть, даже сочла его симпатичным.
Череп его был каким-то ассиметричным: выпуклый высокий лоб и очень выдающийся затылок. Лицо сужалось к подбородку, который отнюдь не был острым, а был будто бы обрублен. Чуть навыкате глаза смотрели пластилиново-задорно, но от носа к губам пролегла тревожная нервная складка, какая бывает у людей, которые улыбаются через силу.
Альберт как раз работал над банданой, прикрывавшей слишком высокий лоб. У больного все не получалось изобразить волосы у этого персонажа: какими они будут?
- Добрый день, Альберт! - сказала, когда ждать стало невмоготу.
Скульптор подпрыгнул на своем месте.
- Доктор, я вас не ждал так рано.
- Понимаю. Кого лепите?
- Я видел его во сне. Знаете ли, интересной внешности…
- Да, я заметила… не красавец, но действительно… - взгляд мой совпал с глазами бюстика, и язык онемел, он смотрел на меня живыми глазами, - ин-те-рес-ный… - вяло договорила я.
- Мы с ним долго общались во сне. Я решил слепить его… Интересный собеседник… Да…
- Я покажу эту работу доктору ван Чеху? Он порадуется за ваш успех, - сказала я. От взгляда на бюстик мне становилось не хорошо. Нужно было показать его доктору, меня что-то толкало это сделать.
- Я еще не доделал его, - Альберт мотнул шевелюрой и закрыл собой творение.
- Я зайду попозже.
- Хорошо, - с напрягом сказал Альберт.
По его позе и интонации я поняла, что он скорее сломает этот бюстик, чем отдаст его мне.
- Нет, сейчас заберу, - внезапно ретировалась я и, не смотря на немые протесты гения, забрала поделку.
Альберт был послушным больным, при всей его творческой рассеянности и любви к свободе. Бюстик достался мне без боя.
Обратно по коридору я почти бежала. Нехорошее предчувствие грызло мне желудок. Что-то важное было с этим бюстиком связано, чем-то загадочным веяло от него. Я ручалась, что пахло Пограничьем, от этих нереально живых пластилиновых глаз.
Мне на встречу по коридору шла Роуз. Она поздоровалась со мной еще раз, и вдруг закричала.
