- Как же долго я спала, - повторил Йозеф. Меня передернуло.
- На сегодня будет, Йозеф, - сказала я, но ненадолго еще задержалась в его палате.
- Мы тебя выпишем скоро, - сказала я ему.
Йозеф беспокойно оглядывался: он догадался или понял, о чем я говорила, или просто осознал, что в его поле зрения появился кто-то другой.
Из его палаты я вышла чуть не плача.
Я прошла мимо палаты Пенелопы, которая все еще была заперта, и зашла в следующую, где когда-то лежал Виктор. Здесь запах был самый родной.
Тощий рыжий мужчина встретил меня как всегда радостно. Обниматься не полез, но сразу стал хвастаться тем, что слепил очередного уродца. Это был паук с торсом человека и головой быка.
- Это что опять такое? - всплеснула руками я, - Я какое задание дала?
- Слепить человека, паука и быка.
- А вы что слепили?
- Так интереснее.
- Нет, так не пойдет. Мне не нужно, как интереснее! И почему у вас ботинки на разную ногу?
Альберт посмотрел на свои ноги, недолго подумал о чем-то и скрестив ноги поставил ступни рядом.
- А так правильно?
Я не знала, плакать мне или смеяться.
- Переобуться надо. Как же вы ходить будете?
- Ну, как-то так.
Альберт ловко прошелся по палате, усердно делая вид, что левая нога это правая и наоборот.
- Это же неудобно!
- Не все в жизни должно быть удобно, - философски заметил Альберт. Но обувь в порядок так и не привел.
- Мы скоро вас выпишем, сказала я.
- Да? Это печально, - радостно отозвался Альберт.
- Займетесь, как и прежде скульптурой, только просьба к вам, чтобы впредь не попадать в заведения вроде нашего, пытайтесь избегать алкоголя.
- Но я творец!
- Алкоголь не составная часть творчества, - с сомнением сказала я, косясь на паукообразное.
- Я понимаю, - сказал Альберт, приходя в восторг от одного взгляда на свое творение.
В коридоре я присела на подоконник. Альберт из всех четверых самый легкий. Скульптор-неудачик, допившийся до зеленых чертей, потому что его сомнительные работы никто не хочет покупать. Он человек, безусловно творческий, а творец априори вне психической нормы. Работы Альберта попахивали шизофренией, но его состояние не угрожало здоровью других людей и ему самому. Напившись, Альберт вошел в состояние делирия и задержался, так как доктор все-таки хотел и ту шизофрению, что имелась у Альберта искоренить. Не вышло. Весь наш скорбный труд пропадал из-за кого-то, кто понятия не имел о том, с чем мы имеем дело.
Что будет с Йозефом, у которого никого нет? С Джуд, которая любит апельсины? С Роуз, которая устала о жизни в свои семнадцать? Альберт не пропадет, если не будет пить, а остальные?!
