- Я ничего, - тихо ответила Пенелопа. Ей тяжело было говорить.
- Умница, - доктор порывисто сел рядом с ней и улыбнулся нежно и сочувственно.
В ней уже давно не было ничего от той Пенелопы, что он когда-то полюбил. Только глаза, разные, бесконечно страдающие теперь глаза, напоминали ему все, что было.
Лицо Пенелопы осунулось, посерело, нос заострился, под глазами залегли иссиня-черные круги, от уголков губ к подбородку легли глубокие морщины. Волосы как-то в один момент поседели, и редкие рыжие волоски совсем затерялись в общей белизне.
Пенелопа выцвела, она не улыбалась, почти не говорила, она была обессилена. Сил организма хватало только чтобы поддерживать, едва теплящуюся жизнь.
Обычно, говорил все время доктор, благо его темы для разговоров не иссякали никогда. Но в тот день, он как-то особенно вглядывался в лицо Пенелопы, и слов у него не было, он пытался запомнить ее как можно точнее.
Тут, впервые за многие дни, она улыбнулась. Едва-едва раздвинув уголки губ, одними глазами ласково улыбнулась доктору. Сам ван Чех тут же расцвел в самой широкой и радостной из всех своих улыбок.
- Октео, пожалуйста, обними меня, мне холодно, - прошептала Пенелопа.
Доктор аккуратно помог Пенелопе сесть, сам сел рядом и обнял ее. Он страшно боялся что-то сломать, такой эфемерной была Пенелопа.
- Послушай меня. Так ты лучше поймешь, что я говорю, - зашептала Пенелопа. У доктора по позвоночнику прошел холодок.
- Мне слишком тяжело Октео. Конечно, пятьдесят не возраст, но мне слишком трудно жить. Пожалуйста, я хочу, чтобы ты помог мне…
Доктор затрясло.
- Ты что такое говоришь, Пенелопа, в чем я должен тебе помогать? Ты идешь на поправку. Медленно, но идешь! - зашептал в ответ доктор.
- Помоги мне уйти, - ответила Пенелопа, - Пожалуйста, Октео, кроме тебя этого никто не может сделать.
- Я не буду этого делать! - наотрез отказался доктор.
- Это могу сделать и я, но тебе будет проще.
- Не проси, Пенелопа, я не сделаю, - доктор крепче прижал ее к себе и погладил по жестким белым волосам, - Глупенькая, ты поправишься, поверь мне, ты поправишься!
- Как может поправиться человек, которого разрезали вдоль? - возразила Пенелопа.
Она уткнулась лицом в плечо доктора и вздрагивала всем телом часто и судорожно. Доктор держался. В душе его все кипело. Как мог он помочь уйти из жизни той, которую любил? Но это могло бы быть вышей милостью. Он убил Кукбару, он виноват в том, что Пенелопа сейчас в таком состоянии. Он ее довел, и добивать просто не имеет права.
