- Стой, где стоишь, - театрально взвыла Пенелопа, - Я запрещаю тебе приходить! Ты понял?!!
- Но…
- Прочь!!!
- Пенелопа…
- Я не Пенелопа! Я - Кукбара фон Шпонс! - она сжала кулаки и, занеся их над головой, пошла на мужа.
Доктор сделал шаг вперед, чтобы оттащить женщину. Тор схватил жену за запястья и опустил мягко ее руки. Он долго смотрел на нее, потом молча отпустил и вышел.
Пенелопа резко изменилась в лице и стала оседать на пол. Ван Чех вовремя подхватил ее и усадил на кровать. Пенелопа заходилась в беззвучных рыданиях, а доктор только гладил ее по голове и качал, как неразумного ребенка.
Ван Чеха терзала депрессия. Отдых он находил только в момент, когда приходил на терапию к Пенелопе. В самом начале она даже подучивала его, как нужно правильно делать то или иное упражнение.
Пенелопа с удовольствием рассказывала о том, каких больных видела в пограничье. За первый год доктор выдавал поразительную эффективность. Простая гипнотерапия приносила огромную пользу разным больным. В основном это были разного рода шизофреники и некоторые больные, страдающие галлюцинациями.
Пенелопа разыскивала их в пограничье. Доктор действовал извне, Пенелопа изнутри. Однако, ван Чеху труднее стали даваться делирии. То, с чем он справлялся играючи с самого начала, теперь приносило разнообразные трудности. Больные то агрессивно отказывались от терапии, то бросались на доктора, умоляя поскорее вылечить их. Очень редко кто-то умирал от сердечного приступа. Доктор подозревал, что это дело Кукбары. Пенелопа на его такие вопросы не отвечала, замыкалась в себе.
Сама Пенелопа тоже была депрессивна. Она корила себя за то, как поступила с мужем, но пути назад уже не было.
Как не бился главврач, место за доктором закрепилось прочно. Заведующий четвертым отделением быстро стал одни из лучших докторов в городе. Ван Чех быстро становился профессионалом, восходящим светлом психиатрии. К нему присылали группы студентов, приезжали профессора из других городов. Всех интересовало, каким образом достаточно молодой врач добивается таких потрясающих результатов.
Доктор славы стеснялся. Иногда просто хотел запереться в кабинете и сгореть там со стыда. Он знал, что это заслуга не его, а Пенелопы, которая даже будучи безумной, продолжает помогать ему.
Неизменно он преодолевал панику даже без помощи коньяка. Ван Чех выходил в белом халате в накрахмаленной шапочке, изнутри сияющий, уверенный в себе, в том, что он достоин места, которое занимает. Перед тем как выйти, он всегда говорил себе только одну фразу: "Я - Вальдемар Октео ван Чех". Что-то внутри щелкало и плечи сами собой расправлялись, речь лилась рекой. Остроумие молодого доктора располагало, улыбка и непринужденная, даже слегка развязанная, манера держаться покоряли его посетителей. Большинство не отдавало себе отчета в том, что все-таки происходило. Им просто нравился доктор ван Чех. А сам доктор лишь устало вздыхал, приходя после очередной группы или собеседования с профессором в ординаторскую. Он бросал шапочку на стол и выпивал рюмочку.
