Доктору очень хотелось задать ей один простой вопрос, но он все никак не решался.
- Ну, как у дер Гловица дела? - бодро спросила Пенелопа, отламывая шоколадку.
- Ничего, хорошо у него дела. Вообще поражаюсь, как у такого… ну, как тебе сказать… жесткого человека, такая милая дочка.
- Все гинекологию проходили, сам знаешь, - фыркнула Пенелопа.
- Ну, это-то понятно, - хмыкнул доктор, - ребенка жаль, она страдает. Читает Фрейда по ночам.
- О… Да ты поэт, Вальдемар, - довольно улыбнулась Пенелопа:
Ребенка жаль. Она страдает,
Читает Фрейда по ночам,
Душа ее покой не знает,
И… и… очам… определенно рифма должна быть "очам".
Они весело рассмеялись. Пенелопа налила себе немного коньяку. Доктор немного пожевал губами, но ничего не сказал.
- А вообще ребенок рискует, - сказала Пенелопа, поморщившись от лимона, - Хостес терпеть не может Фрейда. А тут готовая фрейдистка в подполье.
- По-моему странно в десять лет читать Фрейда, - поджал плечами ван Чех, отщипывая от булочки с корицей.
- Я в ее возрасте сексопатологией увлекалась. У нее отец профессор, где только не преподавал, каких только степеней и званий не имеет. Отстань от человека, у нее и выбора-то нет, - Пенелопа сощурилась на заглянувший в окно предвечерний луч, глаза ее стали светло-серыми, а зрачки все так же были расширены.
- Тебе яркий свет глаза не режет? - пристально спросил ван Чех, - А то я шторку задерну, - тут же притворился он.
Пенелопа непонимающе его оглядела.
- Ну, можешь, задернуть. Мне так все равно.
Пенелопа выпила еще.
- А у меня все никак. И гипноз пробовала и, что уже только не пробовала. Электрошок только, но куда ему электрошок-то? Только над человеком издеваться. Никак не хочет Андрес рассказывать мне свою тайну. Он даже дразнить меня начал. Я прихожу в палату, там сидит этот Андрес, сильный такой, уверенный в себе, стоит отвернуться тут же превращается в овоща. Он как-то произвольно это делает. Я уверена, что по собственной воле. Как иначе это объяснить? Не знаю, что с ним делать.
Они помолчали. Доктор пил чай из прозрачной чашки, Пенелопа подливала себе чайного цвета коньяку.
- А еще меня сны замучили, - сказала она, - Я сплю по 3-4 часа в сутки. Мне снится, как будто Андрес приходит, чтобы меня убить. Каждый раз то выходит из стены, то из зеркала, то из шкафа… Вчера, представляешь, я проснулась, и видела, что он стоит надо мной. Просто стоит и смотрит. Моргнула, а его уже нет. Отдохнуть надо.
Ван Чех внимательно наблюдал за тем, как Пенелопа рассказывает все это. Спокойно, будто бы о каком-то обыденном привычном деле. Руки ее лежали в полном спокойствии на столе. Это не вязалось. Если бы сны беспокоили ее, она бы и вела себя по-другому. И есть ли вообще эти сны?
