- Загвоздка вот в чем, - несмело улыбался он, когда остался с профессором один на один, - Тогда я не знал, что она мне какая-то кузина. Мать от своей семьи отстояла достаточно далеко, не общалась с родственниками, а это оказалась дочь ее двоюродного брата. По сути, седьмая вода на киселе. Но когда она потом сама мне все рассказала, было очень неприятно.
- Да? - дер Гловиц скорчил самую презрительную из своих рож, - И как же вы выходили из этой щекотливой ситуации? - скучая, спросил он.
- Ситуация как-то сама собой разрешилась, - пожал плечами доктор, - Я немного проанализировал свои эмоции и понял, что важно не то, в каком родстве мы состояли, а то, что нам было хорошо вдвоем. Она знала, что я ей дальний родственник, я этого не знал. Если хорошо покопаться, все мы друг другу родственники, - спокойно отвечал доктор, глядя в лицо профессору.
Лицо Хостеса искривила улыбка, выражавшая крайнюю степень брезгливости.
- Она случайно не была похожа на вашу мать?
- Нет. Совершенно. Мира, моя мать, была темненькой, кучерявой, как я. А Шаора блондинка, тоже кучерявая… Но, проще сказать, чем они были похожи, чем сравнивать. Я рассматривал эту версию, но это невозможно, просто невозможно, - оскорбился доктор, старательно делая вид, что все в порядке.
Мужчины помолчали. Наконец, дер Гловиц причмокнул и сказал:
- Залезть к кому бы то ни было в голову задача довольно простая. Достаточно знать тип репрезентативной системы и уметь пользоваться этим. Да, природный магнетизм необходим. Я почему так подробно расспрашиваю о вашей сестре? У вас на лице написано, что вы влюбчивый и неразборчивый. Поэтому даже связь с вашей родной сестрой меня бы не удивила.
- А с братом? - раздражившись, не сдержался доктор и тут же прикусил язык.
Дер Гловиц обратил на него пристальный внимательный взгляд.
- Тут я бы, пожалуй, удивился впервые с тех пор, как увидел новорожденную дочь. Но опять же, на вашем лице написано, что гомосексуальная связь для вас за гранью возможного, - лениво, слегка даже позевывая, сказал профессор.
В комнату, отчаянно стесняясь, зашла Лянка. Она была вся пунцовая от смущения, но судя по взгляду, очень храбрилась.
- Тебе чего? - высокомерно спросил отец, - Здесь идет взрослый разговор. Поди прочь.
Ван Чех поморщился:
- Простите, профессор, мы можем продолжить разговор позже? Лянка, послушай, - медленно начал доктор, судорожно соображая, - мне очень интересно узнать, я как раз собирался спросить твоего папу, но раз ты сама пришла…
