Фомин перекрестился и с невысокого бережка шагнул в черную жижу, которая плеснула перед ногами. Погрузился по бедра и медленно пошел, продираясь, тыкая слегой перед собой. За ним шагнул следующий, потом осторожным гуськом потянулись и другие…
— Ай, у-у!!! — отчаянный вопль потряс застоявшийся болотный воздух.
Фомин обернулся — из трясины торчала голова замыкающего, он нелепо пытался опереться на черную вязкую муть, но руки сразу уходили в жижу. Шест торчал от него в каком-то метре, но вот дотянуться несчастный не мог. Хуже того — движение группы застопорилось, и все остальные стали пока незаметно, по чуть-чуть, уходить в жижу.
— Не стоять, вперед!!! — во все горло заорал он. — Под вами гать уходит, не стоять! Близнята! Не сметь, вперед!
Кричать дальше не было резона — он сам погрузился по пояс. А потому Фомин оперся на слегу — та выдержала, и он смог вытянуть ногу из засасывающей темноты и сделать шаг. Потом другой, третий, и от сердца отлегло.
Заливаемые потом и дождем глаза уже видели каждую трещинку на обгоревшем огромном пне, на лапоть левее и все — гать закончится. Всего-то пройти два десятка шагов, но каких шагов. Сзади слышались хрипы, стоны, ругань — идут за ним, идут парни, не стоят.
— Бра… Бу…
Фомин сплюнул, дыша с хрипом, как загнанная лошадь. И так было понятно, что эти звуки стали последними в жизни Шмакова, и в который раз он удивился, что дар никогда не обманывает. Никогда…
Он с невероятным трудом сделал еще три шага и ухватился за пень. Крепко сжал почерневший обрубок руками, рывком выдернул уже немолодое тело из зловредной жижы, которая не желала отпускать свою жертву.
Выдохнув с шумом, протянул руку Шмайсеру, который тут же за нее вцепился, как клещ. А глаза уже обшарили оставшихся четверых, что с хрипом и кровавой пеной на губах рвались к заветному пню. Но вот то, что происходило на другой стороне, ему, Фомину, бывалому солдату, явно не понравилось.
— Быстро за кусты, упали и не дышать. Если нас увидят, то за полчаса минометами так островок причешут, что будем собственными кишками на еловых лапах любоваться!
И парней проняло, они, чуть ли не ползком от усталости, перевалили через осоку и скрылись за густыми кустами. Вжались в грязь, будто хотели слиться с Матерью-Землей в единое целое.
Фомин отвалился за пень и в маленькую щель стал всматриваться в противоположный берег. Сердце стучало в груди маленьким молоточком. «Да, годы уже не те, прошла молодость, и здоровья маловато», — в который раз печально отметил он про себя. Но силы оставались, и немалые, на уровне молодых держался.
