— Какой пробой? — побагровел Усольцев.
— Ментальный, — виновато повторил Говорков, — тоже читал в Ин… где-то читал точно…
— Так, лейтенант. Раз ты такой начитанный, то думай и к вечеру, а лучше раньше, объясни мне, что происходит. Почему опытные бойцы выскакивают, как сосунки необстрелянные, и изображают из себя стадо бабуинов? Откуда ты знаешь про Интернет, и как называются эти трипперы, а Ваганян — про «Арарат», который лет через двадцать только переименуют, и почему они орут «Россия», а не «Шайбу, шайбу»? Нет, это тоже не отсюда… В общем, сам понимаешь! Мы должны знать, что у нас в головах творится: и причины, и следствия… А сейчас давай батальон в норму приводить. Хоть и не верю я, что фрицы после такого крутого облома что-то сегодня смогут, а порядок должон быть.
14 июля 1941 г. Белоруссия
В дверь решительно стукнули.
— Разрешите?
Не дожидаясь ответа, в кабинет вошел посетитель. Коренастый офицер в выгоревшем камуфляже. Погоны не видны — перевернуты подложкой вверх. Светлые волосы, серые, умные и внимательные глаза. Взгляд офицера быстро обежал кабинет и остановился на вставшем с кресла полковнике.
— Герр оберст Краузе?.. — голос был под стать внешнему виду офицера. Тихий, чуть надтреснутый, совершенно невыразительный. Так мог бы говорить неодушевленный предмет. Шкаф, стул. Или Голем.
Полковник отогнал совершенно неуместные аналогии. Хотя похож, похож…
— Совершенно верно! — Изображая радушного хозяина, выбрался из-за стола и подошел к гауптману. — Именно Краузе, и именно оберст.
Ладони офицеров встретились. «Как деревянная!», — снова прокралась непрошеная мысль.
— Берг. И давайте сразу перейдем к делу, оберст? — «Голем», как про себя окрестил гауптмана полковник, не стал ходить вокруг да около, а сразу перешел в наступление. Решительный…
— Может быть, чаю? Фройлян Эльза заваривает его восхитительно.
— Благодарю. Но откажусь. Не пью, — резко мотнул головой гауптман. — Ни чай, ни кофе. Оберст, при всем к Вам уважении, давайте все же перейдем к делу. Мне хотелось бы убедиться, что нас не зря выдергивали из Греции в столь оперативном порядке.
— Тут дела важнее, — Краузе сдвинул со стола стопку бумаг и присел на краешек, указав гостю на колченогий стул, гордо стоящий посреди комнаты. Гауптман не стал жеманиться и присел, соблюдая, впрочем, всевозможную осторожность. — По крайней мере, здесь серьезнее. Не знаю характера Ваших заданий в Греции, но все же позволю озвучить подобное предположение вслух.
