Но все же прозевал. Огромная распластанная тень свалилась из ниоткуда, клацнула сотней мелких зубов в вытянутом тонком клюве и ушла к хвосту, обдав самолет чем-то очень похожим на помет. По крайней мере, гауптман сумел разглядеть в странной субстанции, залепившей обтекатель кабины, остатки недопереваренной пищи...
Потом стало не до разглядывания. Когда за странной тенью на "Юнкерс" Шмульке один за другим начали пикировать страшные твари, словно сошедшие с гравюр великого Дюрера... Взвыли в ярости пулеметы, сотрясая фюзеляж грохотом неумолчной стрельбы. Бесполезно. А еще гауптман понял, что не может ничего разглядеть сквозь оргстекло фонарей. Они прямо на глазах тускнели, превращаясь в нечто, сравнимое по прозрачности с темным бутылочным стеклом....
И встреча с землей оказалась полнейшей неожиданностью.
***
- А дальше что было, потом? - торопили окружающие худенького рядового, гордо восседающего на снарядном ящике
Но рассказчик не торопился. Он со вкусом добил преподнесенную самокрутку, оглядел собравшихся бойцов, выждал еще с пол минуты для пущей важности и продолжил.
- А что дальше? Ну как те зверины фрицев потрепали, то поразлеталnbsp;nbsp;ись в разные стороны, что твои воробьи. Только говно кругом от них осталось. Сыпало, как из золотаревой бочки худой. По ним еще Петров, лейтенант, с перепугу хотел из зенитки шарахнуть. Еле отговорили. Не дело ведь, в божьих птахов снарядами пулять.
- В божьих? - недоверчиво переспросил усатый кряжистый сержант. - Ты уже вовсе забрехался! Сам же кричал, что те звери страшнее тещи.
- Так то снаружи страшнее! - отмахнулся от недоверчивого сержанта зенитчик. - Ты, Василич, тоже на вид не красавец. Зато душа мягкая! Как говно!
Последние слова утонули в общем смехе.
- Ну так вот! - продолжил "травить" рядовой. - Перебил ты меня, чичас вспомнить не могу... Точно! Что птица та страшная и воняет хуже нужника, то дело десятое! А вот что они своей стаей бомбежку сорвали, да двух "Юнкерсов" в болото вогнали, так за то я не только могилку той образине вырою, но и табличку приделаю. И напишу на ней крупными буквами: "Неизвестный науке звероптиц, героически павший в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками!"
11 июля 1941. Белоруссия
Все-таки Василек везучий. Это еще дед с бабкой говорили, да он и сам знал.
Берегиню кто встретил? Василек! И не испугался дива лесного, а поговорить отважился. И деревню тем спас. Вот только берегиня пропала куда-то, как одежу, деревенскими бабами сработанную, забрала. Василек каждый день на ту полянку приходит, а Светы нету. Ну и ладно, нету, так нету, что уж сделаешь тут. У берегини свои дела, лесные, всяко важнее, чем с хлопчиком лясы точить.
