Ну и вообще было трудно понять, что Грегор нашел в её матери. Кит неохотно допускала, что, возможно, она была когда-то вполне симпатичной. Она была достаточно хорошим поваром. И всё же, независимо от того, кем Розамун была когда-то, за последние месяцы она становилась всё больше и больше болезненной, тянущей свою лямку в доме. Кит поклялась, что никогда не станет такой.
У Розамун было не слишком много друзей и мало кто сочувствовал её болезненным периодам. Именно тут и появилась Минна. Китиара должна была признать, что Минна заботилась о её матери так хорошо, как могла. И она никогда не давила на Гилона, чтобы то вовремя оплачивал её счета.
И даже при этом Китиара терпеть не могла кичливую сплетницу.
— Гилон, — Кит подчеркнула имя, так как он не был её отцом. — Рубит в лесу лес. Я не знаю где именно, вероятно в километрах отсюда. Иначе я сбегала бы к нему и привела. Моя мать чувствовала себя достаточно хорошо в последнее время и я не хотела просить его, чтобы он остался дома даже при том, что мы знали, что её время приходит. Разве вы не можете поспешить?
Кит посмотрела в окно и пожалела, что она находится где-нибудь ещё, но не в этом доме, в любом месте, кроме, возможно, её собственного дома. Она не могла забыть мучительные звуки, издаваемые Розамун, и выражение страха на её лице.
— Хорошо, а кто спешит теперь, юная леди? Смотри, чтобы не отстать от меня.
С этими словами Минна пронеслась мимо Китиары. Кит захотелось пнуть её под зад. Но мысль о Розамун, оставшейся дома в родовых муках, заставила её подавить это желание. Китиара действительно должна была почти бежать, чтобы не отстать от Минны, которая стремительно шла по мосткам.
Когда они достигли дома, Кит увидела что её мать лежит на кровати, а одеяло и простыни были запачканы кровью. Они подбежали к ней и Розамун испустила низкий стон и её дыхание участилось с началом новой схватки. На сей раз она казалась слишком измученной, чтобы кричать. Её длинные поблекшие светлые волосы пропитались потом и прилипли к черепу. Её изящное тонкокостное лицо было искажено в муке. Губы Розамун разошлись и послышался только придушенный стон, её тело подалось вперёд. После того, как схватка миновала, она обрушилась назад на простыни.
Минна торопливо пощупала ей лоб. Схватки учащались. Кровать Розамун почти насквозь промокла.
— Хорошо, воды отошли. — объявила Минна. Но затем акушерка слегка нахмурилась, заметив зеленоватое пятно на простынях.
