«Его святейшество сказал: «Иногда боль подобна содержимому раковины, и единственный способ от нее избавиться, — это выдуть ее оттуда». И я направился к постели своего отца, свернулся там калачиком и стал плакать. Через сутки я поднялся. —Он рассмеялся. — Мне стало скучно, я встал, оделся, вернулся на работу, и грусть по отцу уже больше никогда с такой силой не возвращалась ко мне».
«Это все хандра»
Казалось, Марк стал свыкаться со смертью матери, как вдруг по прошествии двух месяцев безо всякой видимой причины ему захотелось плакать. «Просто это все хандра», — подумал он.
— Однако моя грусть не проходила, — рассказывал он, — и я пошел к специалисту, который объяснил, что нас, английских детей, учат «стискивать зубы». Он предложил, чтобы я дал волю своим слезам, и я решил больше не ходить к нему. Однако на следующий день я вновь почувствовал депрессию и попробовал применить его совет. Мне полегчало, и я до сих пор с ним консультируюсь.
На примерах доктора П. и Марка видны три важных различия между чувством подавленности и клинической депрессией. Испытывающие подавленность после утраты с большей охотой обращаются за помощью, остаются более открытыми и расценивают оказанное им содействие как благоприятное.
ДОСАДА
Практически каждая утрата несет в себе элементы досады. При этом в мозг поступает сигнал: Все кончено. Ничего теперь не поделаешь. Скорбящие часто заявляют: «Мне так досадно, что я не повидался с ней перед смертью», «Мне досадно, что все так обернулось», «Плохо, что ее сына не было на похоронах». Но, независимо от обстоятельств, при осознании причины досады обычно наступает облегчение.
СТРАХ
Страх подразумевает осознание чего-то опасного или неприятного. Чувство страха сигнализирует вам: Предупреждение! Надвигается опасность. Обычно во время тяжких переживаний человека могут одолевать разного рода страхи; люди боятся забыть какие-либо специфические особенности покинувших их близких — облик, голос, манеры. Они опасаются забыть шутки, звучавшие из их уст; секреты, которыми те делились; какие-то особые детали взаимоотношений. Многие упорствуют и сдерживают свои горестные чувства из опасения, что, если дадут им волю, то вместе с ними улетучится и память.
Для тех, кто видел тяжелую смерть или длительную болезнь, справедливо и обратное — они опасаются, что в памяти их будут преобладать тяжкие воспоминания.
Кроме того, имеют значение и проблемы самоконтроля; некоторые полагают, что, дав волю хоть одной слезинке, они безвозвратно утратят контроль над собой и будут рыдать до изнеможения. Мужчины особенно стараются сдерживать свои эмоции, боясь, что плач выдаст их слабость.
