Молчание становилось тягостным и действовало Келли на нервы. Сидит, как немая, думал он, глядя на Тиффани, будто язык проглотила. И под ним лежит как бревно, даже не улыбается. Потом молча встает, идет к биде, подмывается и, вернувшись в постель, сразу засыпает. Трахать ее — все равно что резиновую куклу. Оживляется она, лишь когда любуется на себя в зеркало… В гнетущую тишину ворвался телефонный звонок. Келли вскочил как ужаленный и схватил трубку в надежде, что это Мэнди, но услышал голос Билла Дуна.
— Хэлло, Пэт, тут один тип хрен знает сколько продул на скачках, жене ни цента не дал к Рождеству!
— Ну и что ты собираешься делать?
— Хотел с тобой посоветоваться. Может, надавать ему тумаков?
Патрик прикрыл глаза, стиснул зубы.
— Насколько я понимаю, Билл, ты работаешь на меня. Или это мне показалось? — Келли говорил тихо и терпеливо, будто с ребенком.
— А то на кого же? — растерялся Билл.
— И я, по-моему, тебе неплохо плачу. А?
— Я не жалуюсь.
— Тогда надавай этому чертовому типу по шее! Прямо у него дома! О Господи, лучше бы мне самому это сделать!
— Ладно-ладно, Пэт, не лезь в бутылку. Он ведь не один, у него шестеро ребятишек.
— Не обязательно бить его дома. Это можно сделать, например, у ларька со всякой мелочевкой. Там сейчас пусто, ведь Рождество. — Он швырнул трубку, но через секунду-другую снова снял ее и нажал на цифру «4».
— Да, Пэт? — ответил Уилли Гэбни, правая рука Келли.
— Уилли, прихвати тот мешок с добром и закинь к Бобу Мэйсону, он не придет домой на Рождество.
— Будет сделано, шеф. А что, Мэнди еще не вернулась?
— Как в воду канула! А ее сутенер паршивый, Кевин наверняка лакает где-то!
Закончив разговор, Патрик плеснул в стакан изрядную порцию бренди и посмотрел на стоявшие на камине часы из позолоченной бронзы. Они показывали без десяти девять. Куда же, черт возьми, запропастилась Мэнди? Столик в ресторане заказан на девять тридцать.
Келли откинулся в кресле и потрогал внутренний карман пиджака, где лежала купчая на небольшую парикмахерскую и салон красоты — подарок дочери к Рождеству. Легкая улыбка тронула его губы. Мэнди до неба подпрыгнет от радости. По-прежнему храня молчание, он отпил из стакана немного бренди, отметив про себя, что Тиффани не отрывает глаз от зеркала.
Джордж Маркхэм улыбался девушке, которую вез в своей машине. От его удара глаз у нее уже начал заплывать. Что же, сама виновата — вздумала драться! Он тут выкладывается, чтобы завоевать ее расположение, хочет сделать все по-хорошему, а она, видите ли, на рожон лезет! Он заехал на пустырь, и тут они уставились друг на друга.
