Из спикерфона до меня доносились голоса, мужской и женский. Слов не разобрать, но по тональности могло показаться, что парочка о чем-то яростно спорит. Наконец Моченев вернулся в трубку. В голосе его слышалось облегчение:
― Говорит, участковый, соседи пожаловались, что живут посторонние...
― Отлично! ― проорал я, на полном ходу соскакивая с тротуара на 2-ю Владимирскую. Зубы клацнули так, что получилось «Отрично!». ― Спроси фамилию и перезвони «911»! Пусть по адресу соединят тебя с райотделом, узнай, есть такой участковый или нет!
― Понял! Иду! ― подтвердил герой-любовник. Слава богу, ему и впрямь что-то стало понятно: даже заикаться перестал.
Я хотел еще крикнуть вдогонку, чтоб до моего приезда на всякий случай не открывал и участковому, но тут в трубке раздался треск, будто он ее на радостях грохнул об пол, и разговор прервался.
Перезванивать я не стал: дождь без объявления войны хлынул как из перевернутого корыта, дворники перестали справляться, мгновенно запотели боковые стекла. Номера домов почти пропали из виду, я едва не пропустил нужный мне поворот. В последний момент, почти не снижая скорости, свернул во двор и помчался по лужам, поднимая грандиозное цунами. Но далеко не уехал.
Это была дряхлая панельная пятиэтажка, длинная, как электричка. Я выскочил из машины, задрал на голову воротник и побежал вдоль подъездов, пытаясь сквозь ливень различить, что написано на табличках с номерами квартир. Когда нашел нужный, на мне уже не было ни одной сухой нитки.
Все, финиш, это здесь, на втором этаже.
Я с разбегу затормозил и только тут понял, что не знаю, как быть дальше. Бежать наверх, к квартире? А если там не полиция, а киллер с пистолетом? Ждать здесь? Так ведь дождешься его же... А тут еще ливень прибавил ― хлынуло на голову сплошным водопадом. И это решило сомнения: стоять, дожидаясь не знамо чего под ледяной Ниагарой, было полным кретинизмом. Я обреченно прошлепал по лужам в подъезд.
Здесь было сухо. И страшно.
Страшно, потому что абсолютно темно. И абсолютно тихо. Я отчетливо слышал шорох стекающих с меня капель. А не видел вообще ничего. Даже собственной руки. И тут над моей головой раздался знакомый звук: так скрипит медленно открываемая дверь. А вместе со звуком выскользнул и упал в пролет слабый отблеск света.
― Валера? ― едва прошелестел я, задрав голову. И через секунду повторил еще раз, погромче: ― Валера? Ксюша?
Вместо ответа дверь снова коротко скрипнула, и призрачный свет пропал. Словно рак-отшельник высунул голову на лестницу, пошевелил усами и снова спрятался в квартире-раковине.
