«Тобаго» меняет курс ; Три дня в Криспорте ; «24-25» не возвращается | страница 18



Екаб Квиесис в пижаме, поверх которой был небрежно накинут серый фланелевый пиджак, удобно расположился в кресле. Его поза и весь вид выказывали в нем человека, который знает, чего хочет, и, несмотря на свои шестьдесят лет, он казался полным энергии и далеко идущих планов. Багровое, круглое лицо с мешочками под глазами наводило на мысль о том, что Квиесис умеет иногда забывать о делах, дабы предаться развлечениям и чисто человеческим слабостям. Одной из своих слабостей он считал любовь к Алисе.

Как только дочь ступила в освещенный круг, Квиесис сразу же заметил тревогу на ее лице.

— Отчего ты так бледна, Алиса? — озабоченно осведомился он.

Алиса нервно крутила в пальцах ключ от каюты. По пути в кают-компанию она уже наполовину решилась рассказать отцу про неизвестного. До сих пор у нее не было тайн от отца. Но сейчас у буфета стоял Паруп.

— Бледность идет вашей дочери, — сказал он, откупоривая шампанское. — Ваше здоровье, дорогая!

Он поднял бокал и с наслаждением осушил его маленькими глотками. Потом, словно завершив важное и нелегкое дело, удовлетворенно вздохнул и опустился на диван.

— Илгмар, вы опять пьяны, — с упреком заметила Алиса.

— Пьян?.. — Паруп недоуменно уставился на Алису. — Ничуть! Просто кружится голова — от вашей красоты, от этого внезапного приключения посреди океана, от… И, возможно, еще от этого божественного напитка… Вам известен секрет красоты Афродиты? Она родилась из пены шампанского…

В тоне Парупа была какая-то развязность, небрежность, как и в дорогом, но помятом костюме, свободно сидевшем на его стройной фигуре, как и в небольших, черных усиках, которые выглядели приклеенными к его одутловатому лицу кутилы.

Алиса протянула Парупу бокал:

— Налейте и мне.

Запрокинув голову, она залпом выпила вино. Шампанское придаст ей уверенности.

— Сперва напугалась немного… Уже заснула, а тут вдруг сирена.

— Бояться нечего, детка. Осмотрят судно, и все.

— И каюты?

— Каюты? Этого еще не хватало! — осклабился Квиесис. — Мы же не везем английских агентов… Проверят груз, и дело с концом. Оружие не транспортируем, в английские колонии не заходим. Сейчас больше всего можно заработать на продовольствии. Паруп, вы не пожалеете…

— Заработать? — Паруп, не сводивший глаз с Алисы, махнул рукой. — Вот уж о чем я сейчас меньше всего думаю…

Квиесис довольно улыбался. Любовь — не главное в жизни. Сегодня любишь, завтра — нет. Любовь не имеет устойчивой ценности. Брак должен основываться на устойчивых ценностях. Устойчивую ценность имеет недвижимое имущество, дома Парупа. А в том, что Паруп еще и любит Алису, ничего худого нет. Квиесис рад этому. Он тоже любит Алису. Он человек бескорыстный. Он всегда старается заключать сделки, выгодные не только ему, но и партнерам. А этот рейс выгоден всем. У Алисы появится любящий муж. У Парупа будет жена, с которой не стыдно показаться в любом обществе. Молодая, красивая, светски воспитанная, образованная. И тесть, помнящий об интересах своих детей. В его руках дома Парупа будут давать доходы не только в виде квартирной платы. Они помогут приумножить основной капитал семьи. Один только нынешний рейс удвоит его, потому что в трюмах «Тобаго» товары не чужой фирмы. Каждая банка консервов, каждый коробок спичек, каждое яйцо принадлежат ему, Квиесису! В них вложены все его свободные деньги, все, до последнего сантима. И те, что Парупу удалось выжать из банка по трем ипотекам. Ничего, в Сантаринге они заработают как следует — в военное время цены с каждым днем вздуваются все выше, к риску наскочить на мину теперь прибавилась наценка за прорыв подводной блокады. А в Ригу они доставят полные трюмы сахара. На этот дефицитный товар покупателей хватит. Только бы поспеть к сезону варки варенья, и можно будет диктовать свои условия.