Скалы из пятнистого камня тянулись по обе стороны железной дороги, пока поезд пробирался сквозь трущобы. Отбросы в сточных канавах, бегающие дети, изношенная одежда колышется на ветру, убогая, нищенская жизнь кипит за окнами. Мир пришел в упадок. Доктор Аллен знал, что смог бы сделать многое, лишь бы ему дали шанс, лишь бы к нему прислушались, отнеслись с уважением, наконец, попросили бы. Но нет. Его вообще перестанут о чем бы то ни было просить, когда он обанкротится и, продав сумасшедший дом, будет гнить в тюрьме.
За городом стало легче: недвижные стада, влажные тропинки, телеги, облака. Раньше Мэтью любил путешествовать на поезде, триумфально нестись на огромной скорости сквозь убегающий вдаль мир, мимо таращившихся вслед поезду батраков, но сегодня на душе у него было безрадостно, ведь он мчался навстречу Освальду, навстречу унижению.
Если Освальд согласится дать ему в долг, все будет хорошо. Сейчас машина работает приблизительно так, как и должна. Вопрос только в сроках: его вдохновение, равно как и все его предприятие, вполне надежно. И более того, блистательно. Мэтью Аллен знал, что он блистателен. Знал и его брат.
Мэтью окинул взором деревянную обшивку вагона. Как заключаются этакие контракты? Кто на них наживается? Ему тоже стоило бы связаться с какой-нибудь из железнодорожных компаний. Только подумать: билетные кассы, залы ожидания, уборные… Да на железной дороге полно мест, где его резьба по дереву пришлась бы как нельзя кстати. Надо будет сказать об этом Освальду. Освальд — дурак. Мог бы обогатиться, признай он блистательность своего младшего брата.
— Не будете ли вы столь любезны убрать ногу?
Сидевшую напротив леди, читавшую какую-то ерунду, вывела из себя ерзающая нога доктора Аллена.
— Примите мои извинения. — Будь его воля, уж он бы ей прописал пару дней в темной комнате, ледяные ванны и клизму. Чертова шлюха!
В аптеку к брату он явится без предупреждения — так же как брат явился в Хай-Бич. Пошли он письмо заранее, Освальд наверняка ответил бы, что его приезд не имеет смысла, а так можно будет воспользоваться всеми преимуществами личного обращения за помощью.
К тому времени, когда поезд вполз наконец в Йорк, Мэтью устал от постоянных перемен настроения, от этих неизбывных метаний между ликованием и яростью. При виде Йорка ему стало дурно, ведь в этом городе он ничего путного не добился, не завоевал доброго имени, попал за решетку, и наверняка тут найдутся люди, которые до сих пор его помнят.
