Эванджелина смотрела, как женщина разворачивает крылья, как будто люди были мышами, которых она намеревалась поймать и сожрать.
— Отпустите меня, — рычало существо скрипучим голосом.
Острые кончики крыльев выскользнули сквозь прутья.
— Что вы будете с ними делать? — спросил отец Эванджелины у человека с блокнотом, словно речь шла о сачке, заполненном редкими бабочками.
— Мы не знаем, куда послать останки, пока нет заключительных результатов теста.
— Лучше всего послать их обратно в нашу лабораторию в Аризоне. Там их препарируют, задокументируют и законсервируют. Они, конечно, красавцы.
— Вы определяли их силу? — спросил отец Эванджелины. — У них имеются признаки вырождения?
Эванджелина слышала надежду в его вопросах и хотя не знала точно, но чувствовала, что они имели отношение к ее матери.
— Что показали анализы жидкостей?
— Если вы спрашиваете, сильны ли они так же, как их предки, — сказал человек, — отвечаю — нет. Они самые сильные из тех, кого я видел за последние годы, но все же они чрезвычайно чувствительны к нашим раздражителям.
— Замечательные новости, — проговорил отец Эванджелины.
Он подошел ближе к клетке и заговорил с существами повелительным тоном, будто с животными.
— Дьяволы, — сказал он.
Это пробудило от летаргии существо мужского пола. Он вцепился бледными пальцами в прутья и встал в полный рост.
— Ангел и дьявол, — произнес он. — Каждый из них — всего лишь отражение другого.
— Настанет день, — сказал отец Эванджелины, — когда вы исчезнете с лица земли. Когда-нибудь мы избавимся от вашего присутствия.
Прежде чем Эванджелина успела спрятаться, отец повернулся и быстро пошел к лестнице. Она изо всех сил старалась, чтобы ее не заметили, но не подумала о том, как выйдет отсюда. Ей оставалось только помчаться вниз по ступенькам и выскочить в дверь навстречу яркому солнечному дню. Ослепленная солнцем, она бежала и бежала.
Гриль-бар, Милтон, Нью-Йорк
Пробираясь по бару в поисках свободного столика, Верлен чувствовал, как кровь пульсирует в висках в такт грохочущей в зале музыке кантри. Он промерз до костей, раненая рука сильно болела, и с самого завтрака у него во рту не было ни крошки. В Нью-Йорке он заказал бы еду из своего любимого тайского ресторанчика или отправился пропустить с друзьями пару-другую рюмочек в Виллидж. Его волновало бы только одно — какую передачу посмотреть по телевизору. Вместо этого он застрял в какой-то забегаловке на краю света и понятия не имел, как отсюда выбраться. Правда, в баре тепло, и можно спокойно подумать. Верлен потер ладони друг о друга, пытаясь вернуть чувствительность занемевшим пальцам. Если бы ему удалось согреться, то он сумел бы сообразить, что делать дальше.
