, только видоизменяется и ведется другим способом. А в 1989 году коммунизм в Европе рухнул, и многие люди считали, что демократия окончательно победила, потому что преодолела два наиболее кровавых режима в истории человечества, нацизм и коммунизм. И говорили, что это подходящий момент для установления нового миропорядка. О коммунизме говорили, что он виноват в смерти девяноста-ста миллионов людей, но бывшие коммунисты говорили, что, с одной стороны, возможно, это не вполне правда, а с другой, возможно, и правда, но нельзя к этому так относиться, потому что коммунисты хотели как лучше. А историки говорили, что коммунизм слишком свежий исторический опыт, чтобы относиться к нему как к предмету изучения, но со временем и он станет предметом изучения историков, и люди будут относиться к нему иначе и объективнее. Перед падением коммунизма Советский Союз и страны Восточной Европы называли ВОСТОЧНЫЙ АЙСБЕРГ, потому что жизнь в этих странах замерла и словно бы замерзла, а в 1989 году многие люди в Западной Европе думали, что восточным странам следует как можно скорее войти в Европейский Союз, и говорили, что это обогатит европейскую самобытность. (Европейская самобытность) А люди, которые ждали двадцать первого века и считали, что демократия окончательно победила, говорили, что тоталитарные режимы в будущем не смогут существовать, потому что тоталитарный режим зиждется на контроле и задержке информации, а теперь это будет невозможно, потому что интернет позволит людям во всем мире передавать мысли и устремления в пространстве быстрее молнии. А на Соловецких островах, где были большие концлагеря, коммунисты перебили чаек и крачек и гагар, потому что боялись, что какой-нибудь заключенный пошлет с чайкой записку за границу и люди узнают, что делается в лагерях. А заключенные в концлагерях у рек Иртыш и Обь, работавшие на лесоповале, отрубали себе пальцы и привязывали их к бревнам, которые посылали по течению в большие города, и надеялись, что кто-нибудь заметит палец и поймет, что в концлагерях что-то неладно. Но постепенно стало понятно, что людям в бывших коммунистических странах европейская идентичность была безразлична и что люди в Восточной Европе с недоверием относятся к европейской истории. Некоторые западноевропейские историки говорили, что необходимо дать людям в Восточной Европе время, что у них нет осознания исторической динамики, потому что сорок лет коммунизма создали внеисторическую дыру. Однако люди из восточных стран воспринимали это иначе, и у них было чувство, что они могли бы дать людям в Западной Европе гораздо более интересный опыт и чувствовали себя брошенными и отстраненными. А психоаналитики говорили, что
