— В результате появился я, — подытожил Зафс. — Где сейчас мои «активные» родственники?
— Двое погибли, — мрачно ответил отец. — Они оказали сопротивление при аресте и погибли.
— Мой брат не сопротивлялся! — горько выкрикнула мама. — Они убили его просто так! Предохраняясь!
— Не надо, Римма. — Доктор погладил жену по плечу. — Сейчас нам надо быть сильными и думать о Зафсе.
— Что со мной будет? — Картина убийства человека, виновного только в неординарности, больно отозвалась в мальчике.
Родители услышали эту боль, переглянулись, и отец, пряча глаза, ответил:
— Выбор за тобой, сынок. Еще какое-то время я могу медикаментозно подавлять, блокировать твои способности, а потом…
— Как долго? — перебил отца Зафс.
Доктор Варнаа прямо и честно взглянул в глаза сыну и ответил:
— Не знаю. Я не могу тебя заставлять, я имею право только просить, так как ты — исключение. Взрослый человек в теле ребенка.
— Не надо отступлений, папа, — проговорил сын. — Что ты собираешься делать дальше? И почему, когда я проник в мысли соседей, над городом не взвыли ловушки? Насколько я знаю, городские ловушки реагируют как раз на прямое ментальное воздействие.
— Да, они не провоцируют мозг телепата на ответ, как мощные ловушки административных зданий, а регистрируют только прямые ментальные всплески…
Отец отчего-то мялся, никак не мог или не хотел объяснить данный казус, и мама пришла ему на выручку:
— Вероятно, Зафс не отправлял на дом соседей мыслепоиск. Он послужил только как отражатель, да?
И это заискивающее «да» показалось Зафсу уверткой. «Они чего-то недоговаривают, — догадался мальчик. — Ловушка в любом случае должна была отреагировать. Но почему-то пропустила мой „всплеск“. Не зацепилась… Но почему?..»
Родители вели себя странно, и в этом не было сомнений.
— Как нам следует поступить дальше? — Не добившись внятных разъяснений, Зафс пожалел отца и маму.
— Ты должен дождаться двадцатилетия, — безапелляционно сказал доктор Варнаа. — Я приторможу твое ментальное развитие медикаментозно, потом ты, как гражданин, сможешь доказать свою неагрессивность и потребовать переправить тебя в резервацию.
— Восемь лет. Мне терпеть еще почти восемь лет, — задумчиво проговорил мальчик.
Провести годы в тупой серости, отказаться от сверкающего потока мыслей… Какая пытка!
— Резервация лучше жизни в страхе смерти, — едва слышно проговорила мама.
— Тогда сейчас, — выпрямившись, произнес Зафс. — Я устал от транквилизаторов, устал прятать другие способности, пусть меня изолируют сегодня, сейчас или завтра. Я не буду принимать медикаменты. Интеллектуально я взрослый человек с годовалого возраста, и я готов доказать это любой комиссии. Или ты сомневаешься во мне, папа?
