Два года спустя после ангажемента в «Сан Карло» я пел в «Метрополитэн-Опера» и в «Ла Скала», в Вене, Франкфурте и Токио. Выступал с концертами в Нью-Йорке, Майами, Хьюстоне, Филадельфии, Чикаго, Бостоне, Лондоне, Париже, Берлине, Осло, Равенне, Модене, Цюрихе, Тель-Авиве, Гонолулу, Сеуле, Сингапуре и во многих других городах. Я работал как сумасшедший на конных шоу и на филадельфийском конкурсе вокалистов. За один год мы подготовили второй концерт трех теноров, намеченный на июль 1994 года в Лос-Анджелесе. Но несмотря на занятость, подспудно готовился к «Балу-маскараду», который должен был петь в Неаполе в декабре 1994 года.
Летом, предшествующим «Балу-маскараду» в Неаполе, работал в основном над партией в «Паяцах» — для премьеры в «Метрополитэн-Опера». Фрагменты из этой оперы мной уже записывались, я исполнял их и в концерте с Риккардо Мути и Филадельфийским филармоническим оркестром, но никогда еще не пел спектакль полностью. Когда я выступал в оперном театре Сан-Франциско в 1976 году, генеральный директор убеждал меня спеть «Паяцев», но я знал, что мой голос еще не был готов к этой партии.
Теперь, восемнадцать лет спустя, я решил исполнить эту роль, которая стала знаменитой благодаря ее исполнению многими замечательными тенорами. Я должен был быть уверен, что знаю партию досконально, до последней шестнадцатой ноты, перед тем как выйти с ней на сцену «Метрополитэн». Джильдо Ди Нунцио, мой добрый друг, который часто помогает мне готовить роли, не смог быть в Пезаро тем летом, поэтому я попросил Леоне Маджиера взять на себя труд приехать из своего летнего дома в Анконе и поработать со мной над партитурой «Паяцев».
Очевидно, мы поработали недостаточно. Когда той осенью я приехал на репетиции в Нью-Йорк, Джильдо, работающий в штате театра, сказал, что во время репетиции он услышал и отметил в партитуре несколько мест, в которых я сделал ошибки.
Не очень-то меня это обрадовало.
И много ошибок? — спросил я.
Хватает, — ответил он.
Я кивнул, но решил, что он сказал это нарочно, чтобы я работал только с ним. Позже я попросил его приехать ко мне домой. Джильдо жил в нескольких кварталах от меня. Часами мы работали над «ведающимися» местами. Это все были мелочи, но он оказался прав. Я исправил те небольшие неточности, которые допустил в музыке Леонкавалло.
В ту осень все мои мысли были заняты «Паяцами». Как только премьера состоялась, я достал партитуру «Бала-маскарада» и стал изучать ее, работая один, и с Джильдо, и с другими репетиторами. Я знаю эту партию так же хорошо, как и все остальные, но ведь память иногда может подвести. Певцу необходимо освежать ее, постоянно повторяя трудную и большую оперную партию. Ведь когда повторяешь ноты, они запоминаются накрепко, и ты уже можешь подумать и о новой интерпретации, и о новых способах музыкальной выразительности. Эти мысли приберегаешь, чтобы обсудить с дирижером и попытаться попробовать на репетиции (если он одобрит это новшество).
