Вот всех и заела «условность»: «Вот я как бы пишу, но вы же понимаете, что я понимаю, что вы понимаете, что я пишу…» Олег Зайончковский, как он есть. Он, конечно, добрый, чуткий, милый, искренний, не безобразник какой-нибудь, безусловный художник слова, но — постмодернист. В Сибири в поймах великих рек есть огромные регионы, где всё население поголовно заражено описторхозом; им это не мешает, и они об этом не знают: не больны, но — «носительствуют». Вот так и мы.
Значит ли это, что «непостмодернистов» в нашей литературе попросту нет? Не значит.
Я, например, затрудняюсь назвать постмодернистом Романа Сенчина, хотя отдельные признаки он подаёт: например, героя половины его произведений зовут Роман Сенчин, ну разве так можно?.. Но и явный признак того, что Сенчин не постмодернист, тоже имеется: он сегодня всех раздражает. «Нельзя, — говорят, — так грубо и тяжело писать. Надо изящнее, легче и как-то поумнее, что ли, поотрефлексированнее…» Одним словом, попостмодернистичнее.
Ещё, например, всех (кроме читательниц) ужасно раздражает Людмила Улицкая. Отнюдь не по идейным мотивам. «Скверно пишет, — хором говорят литературные люди, которых идейные мотивы не задевают, — строчит пошлятину». Почему? Потому, что простой прозрачный язык (никакой возможности «насладиться» им), потому, что всё направлено на то, чтобы читательницы искренне сопереживали персонажам и чтобы ничто их от этой задачи не отвлекало, а это и есть «пошлость» — потакание «примитивным вкусам».
Весьма часто «непостмодернисты» встречаются в жанровой литературе (фантастика, сентиментальный женский роман, исторический роман, детектив, детская литература). «Жанры», сами будучи литературной условностью, нетерпимы к добавочной наносной условности писательского самоощущения; в «жанре» всё должно быть «взаправду» (совсем как и в серьёзной литературе когда-то).
Страшное скажу: сам Акунин — не постмодернист. Сколько бы он ни делал вид, что «играет», читателям-то эта игра до лампочки; читают они «наивно», то есть всерьёз. Поэтому Акунин и популярен.
Смотрите, как интересно получается: если жанровая литература оказывается по умолчанию не постмодернистской (в теории), а жанровая литература — это девяносто процентов всего, что пишется, то так ли уж страшен и грозен наш мальчик? Не выдуманная ли это проблема, не прыщик ли на коже слона?
Увы. Возьмём детскую литературу, особенно «для среднего возраста»: она сегодня настолько пропитана «игрой», «условностью», фигами в дырявых карманах и тупо многозначительными либо откровенно презрительными экивоками («жрите, деточки, своего гарри-поттера»), что её противно самому в руки брать, не то что детям давать читать. Прыщик-то он прыщик, да только в самом опасном месте, откуда заражение ползёт по всему организму, так что разговоры о том, как извести постмодернизм, оправданны.
