– Не-е... не-е-е... нет, не могу, – прозаикался Макс, он мотнул лохматой головой. – Во-о-он, Кочубей. Кочубей – капитан, пусть идет.
– Ну-у-у... я уже в туфлях, кто ж знал, что ты победишь, – Конюхов действительно был одет в щегольский спортивный костюм «Пума» и в туфли с большими медными пряжками. – А на награждение надо в форме...
– Я – пас, – Ламянцев замахал руками.
Вани нигде не видно.
– Но я... у меня, – Максим показал на красные глаза.
– Иди, – сказал Приходько, протягивая Максиму огромные солнцезащитные очки с надписью “Монтана”.
Через очки было плохо видно, и он медленно поплелся к пьедесталу, где уже стояли россиянин и украинец.
Дождавшись относительной тишины, громкоговоритель заверещал, искрясь неправдоподобной жизнерадостностью.
– Дорогие друзья!
«Бедная его жена»,– подумал Макс.
– За первое место... ля-ля-ля-тополя... команда Российской Федерации...
Улыбающаяся блондинка в национальном платье повесила на склоненную голову спортсмена желтую медаль. Затем, взяв со стола, протянула ему ушастый кубок, размером и цветом похожий на медный самовар.
Русский фехтовальщик с улыбкой Гагарина поднял его на вытянутых руках. В центре ведерного кубка почему-то были скрещены теннисные ракетки.
В голове шумело, Макс не слушал диктора и поэтому вздрогнул, когда блондинка подошла к нему. Он не наклонился, а сам повесил себе на шею бронзовую медаль. Взял кубок и с силой прижал к животу. Алюминиевый сосуд скрипнул и согнулся.
«Ну вот, – огорчился Максим. – Уважающая себя лошадь из такого пить не станет»...
Девушка с ласковой улыбкой, что-то негромко говорила ему по литовски.
«...бибис таве...» – разобрал он.
«И эта на хер посылает...»
Он, наконец, услышал шум зала.
– Подними, подними! – Ламянич подпрыгивая, тянул руки вверх.
Макс поднял перекошенный овальный кубок.
Зал взорвался. Крик, свист, улюлюканье. Снова потекли слезы. Зал покачнулся и он, выронив кубок, вцепился в килоты стоящего на средней ступеньке россиянина. Тот схватил Макса за шиворот.
– Что, братан, захорошело? – снисходительно забасил он. – Хороший бой, никак не ожидал...
– Помоги. До раздевалки...
Максим снял очки и, держась за чемпиона, слез с пьедестала.
Ваня и Ламянич подхватили и повели его. У стены на скамейке лежал обнаженный по пояс Леонавичус. Глаза его были красны, доктор посыпал белым порошком перепоясанный косой багровой полосой живот.
«Хорошо – руки не успел подставить, – подумал Макс. – Переломал бы...»
– Извини, – дрожащим голосом сказал он, – извини...
