— Вы правы, — сказал я.
— Нам надо бы почаще беседовать, — сказал он. — Ты бы не мог иногда вечером заходить ко мне?
— Охотно, господин доктор!
Господи, хоть бы раз, один только раз мой отец поговорил так со мной!
— Именно потому, что любое дело можно выполнить хорошо на шестьдесят, самое большее — на семьдесят процентов, я взвалил на себя этот груз — я имею в виду бедных детей. Так сказать, в качестве алиби перед самим собой. Да, в качестве алиби, — повторил он неожиданно резко и встал. — Это, пожалуй, все, Оливер. Ах да, еще кое-что. Ты, конечно, можешь увезти свою машину. Во Фридхайме есть гараж. Ты можешь поставить ее там. Здесь, наверху, ни у кого из учеников машины нет. Ты ведь можешь ничего не иметь, так ведь? Именно ты, который так много рассуждал о паритете и справедливости, должен понимать это.
Что можно было на это ответить? Первым желанием было надерзить. Но я повел себя иначе:
— Конечно, господин директор, — сказал я, — утром я уберу машину.
— Хорошо, твой багаж уже в «Квелленгофе». Ты можешь уехать прямо сейчас.
— Я буду жить в «Квелленгофе»?
— Я же написал обо всем твоему отцу.
— Но…
— Но что?
— Я встретил недавно Ганси, который живет в «Квелленгофе». Там ведь живут маленькие мальчики?
— Да, — сказал он. — Именно поэтому. Мы размещаем учеников таким образом, чтобы среди маленьких находились и несколько старших воспитанников, которые могли бы их защитить. И присмотреть на ними. Мы, конечно, стараемся выбирать добросовестных взрослых. В этот раз остановились на тебе.
— Не зная меня?
— После того как я узнал, что тебя исключили из пяти интернатов, мой выбор был предрешен.
— Господин доктор, — сказал я, — вы самый умный из всех, кого я знал!
— Допустим, — сказал он. — Приятно слышать. Ну и как ты поступишь?
— Это ведь ясно, как похлебка из клецок. Вы поручили мне присматривать за малышами, но одновременно и связали меня обязательством.
— Каким? — спросил он лицемерно.
— Хотите часто общаться со мной… Сделать меня образцом… и… и… Впрочем, вы сами знаете…
— Оливер, — сказал он, — я должен возвратить тебе твой комплимент. Ты самый умный юноша, которого я когда-либо встречал.
— Но сложный.
— Это я особенно люблю, ты знаешь.
— Подождите, — сказал я. — Вы еще увидите, можно ли любить такое.
— У тебя есть уязвимая точка. Она есть у каждого. У фрейлейн Гильденбранд тоже. Мне бы совсем не хотелось находиться рядом с людьми, у которых нет слабых сторон. Люди, лишенные слабостей, не совсем нормальные. Признайся, какое у тебя слабое место?
