— Почему?
— Потому что Рашид в этом ничего не смыслит. Понял?
— Понял, — говорю я. Давид и Голиаф. Я потерял Верену, ей грозит опасность, если я не сделаю то, чего требует от меня маленький горбун.
Маленький горбун говорит:
— Я должен быть таким, Оливер. У меня впервые в жизни появился брат. Другого у меня никогда не будет. И я не хочу потерять тебя из-за этого принца.
— Но ты же не теряешь меня.
— Я вижу, как он подбирается к тебе.
Теперь он прижимается ко мне.
— А я тебя все же люблю…
— Прекрати. Я не выношу этого.
Он покидает меня. Он наконец уходит, маленький Ганси…
— В этот раз было еще лучше.
— Да.
— Тебе тоже.
— Да.
— В самом деле?
— В самом деле, Геральдина.
— Не лги. Ты, наверное, уже не раз такое переживал. В том числе с женщиной, которой принадлежит браслет.
— Нет!
— Почему ты так волнуешься?
— Потому что… потому что у меня с этой женщиной вообще ничего не было!
— Значит, будет.
— Нет!
— Почему нет?
— Потому что я этого не хочу!
— Лжешь. Хочешь. Я знаю. Но, может быть, это невозможно. Надеюсь…
Сдержал ли свое обещание этот проклятый Ганси? Скорее всего, нет. Опять небось сидит на корточках где-нибудь в кустарнике и видит, и слышит все. Господи, вот я влип!
В маленьком овраге светит зеленая луна, и у всех предметов необычные тени, то же с Геральдиной и со мной. Мы сидим рядом друг с другом на глыбе, ее рука на моем плече.
— Знаешь, Оливер, я тебе солгала.
— Когда?
— Сегодня после обеда. Когда я сказала, что смирюсь с тем, что ты любишь другую женщину. Это было ложью.
— Да, конечно.
— Не поступай необдуманно. Я говорю серьезно… Я… я не смогу смириться с тем, что ты любишь другую… Если я выясню, что ты ее любишь и кто она такая…
— Тогда ты должна обратиться к Ганси.
— Что?
— К хитрому Ганси, который все знает. Который тебя, впрочем, подставил с розой.
Улыбаясь, я все еще держал в руках эту красную розу.
— Это был Ганси?
— Да, — говорю я громко, чтобы он это слышал, в том случае если он недалеко, — это был милый Ганси, твой поверенный. И тебе придется пережить из-за него еще многое, если ты вскоре не поставишь его на место. А теперь мне надо возвращаться. И тебе тоже.
Она тотчас принимается хныкать.
— Это была только шутка…
— Это было серьезно.
— Нет, шутка… Я ведь не хотела бы тогда тебя совсем потерять. Если я успокоюсь, то побуду с тобой еще чуть-чуть. Оливер… ты ведь никогда меня не бросишь?
Возможно, Ганси и Вальтер недалеко…
— Я ухожу!
— Еще десять минут. Пожалуйста, — она быстро целует меня в щеки, рот, лоб. — Мог бы ты всерьез представить себе, чтобы я создавала для тебя всякие проблемы, стояла бы у тебя на пути?
