Он попытался проанализировать это свое состояние. Нет, не рукопись привела его в такое замешательство (о взглядах своего издателя на подходящие для издания темы он и вовсе забыл). Этот роман и вправду был дебютом, требующим серьезной работы и написанным таким отвратительным языком, что не один раз читающий его бросал папку на стол. Но затем Лазарус снова и снова продолжал чтение.
Свою растерянность он объяснял двумя возможными причинами. Во-первых, стареющий одинокий холостяк, не любящий детей, не имел ни малейшего представления о мире, о котором шла речь в книге, он сам себе казался Гулливером, нежданно-негаданно попавшим к лилипутам. Во-вторых, этот роман был первой любовной историей, которую он прочитал за многие, многие годы. Продолжая думать о только что прочитанном, пятидесятивосьмилетний мужчина наконец забылся тяжелым сном и проснулся точно в половине седьмого от звонка часов.
В Вене было очень холодно и сухо.
Альберт Лазарус провел за переговорами целый день. Всегда такой корректный и внимательный, он был на этот раз очень рассеян, так очевидно занят другими мыслями, не относящимися к обсуждаемым вопросам, что вызвал недовольство своих собеседников, которые, однако, из вежливости промолчали.
Едва добравшись до купе спального вагона парижского экспресса, отбывающего из Вены в двадцать два часа пятнадцать минут, Лазарус лег в постель и дочитал рукопись до конца. На этот раз он не ел шоколад. Закончив читать роман около четырех часов утра, он отложил папку в сторону и некоторое время неподвижно смотрел перед собой. Потом он заснул, не заведя часов и не почистив зубы. За час до прибытия поезда во Франкфурт его разбудил проводник, который принес чай. Пассажир из купе № 13/14 предстал перед ним в скомканной постели и с плохим настроением.
В Гессене продолжал бушевать снегопад, и на некоторых отрезках дороги были сильные снежные заносы. По словам проводника, они уже несколько раз останавливались из-за этого. Отхлебывая горячий чай, Лазарус молча слушал болтовню служащего, который с его разрешения поднял защитный полог с окна. Перед покрасневшими глазами Альберта Лазаруса открылся вид на белую пустыню.
— В Северной Германии, должно быть, еще хуже.
— Да.
— Многие железнодорожные сообщения вообще прерваны, повреждены телефонные кабели. Франкфуртский и другие аэропорты закрыты.
— Да.
— Шоссе из Франкфурта в сторону Касселя еще не расчищено и перекрыто. Мы тоже опаздываем.
