Чтобы не огорчать больного, я скрыл всю эту историю, хотя он живо интересовался подробностями. Через несколько дней до него все же дошли слухи о скандале.
Накануне ко мне приехала из Москвы знакомая, и мы навестили больного. Гостья вскоре удалилась, а я остался. Маяковский ко мне а упор:
— Где вы нашли такую красивую жену?
Я пытался отшутиться: Во-первых, как правило, жен не ищут, во-вторых, она пока не жена, а кандидат в жены — невеста, мы еще не расписались, и, наконец, главное, не я ее искал, а она меня нашла, В Москве она сняла угол в квартире, где я живу, на Таганке.
Однажды, когда я возвратился домой из поездки, хозяйка меня, с места в карьер, заинтриговала: «Когда придет с работы моя новая квартирантка, то я за вас не ручаюсь!»
— Мне все ясно. Крепко вас поздравляю, — уверенно заключил Владимир Владимирович.
Хозяйка и Маяковский оказались правы: вскоре мы поженились.
В Ессентуках и Кисловодске менялись дни и часы выступлений (непривычное время — пять часов). Пока печатались новые афиши, решили срочно сделать наклейки на старые.
Маяковский частенько вникал в детали «производства». Вот и здесь Владимир Владимирович включился в работу. Написав один внушительный плакат, он, стоя на коленях, засучив рукава, принялся за наклейки. Он писал с невероятной быстротой и раскладывал их на полу для сушки. Папиросный окурок заменил ему кисть, а чернила — краску.
— Это детские игрушки по сравнению с «Окнами РОСТА», ― сказал Маяковский.
В 1929 году Владимир Владимирович, нарушив традицию, решил ехать сначала на Кавказ.
В первых числах июля я шел в Москве по Солянке, держа кулек с клубникой. Из-за угла — Маяковский. Рука моя испачкана ягодой, и я не протянул ее, а сделал извинительный жест.
— Так как я в принципе против рукопожатий, то это даже кстати, — сказал он. — Как жена, ребенок? Когда вы, наконец, уедете в Сочи?
— Эту клубнику я несу в родильный. Завтра выписываю жену и исчезаю из Москвы.
— Значит — договорились? Еще раз поздравляю! Имя уже придумали? Советую обязательно назвать его Никитой или Степаном. Вот у Шкловского есть Никита, и он не жалуется. Замечательное имя! Поверьте мне! Ну, пора! Торопитесь, умоляю! До свидания в Сочи!
Спустя несколько месяцев я снова шел по Солянке, но теперь с ребенком на руках. Маяковский проезжал в «Рено» и, открыв дверцу, на ходу крикнул:
— Привет, Никита!
В Сочи, поселившись в скромном номере «Ривьеры», Маяковский тотчас достал из чемодана каучуковую ванну (это был большой, складной таз с громким именем «ванна») и попросил у горничной горячей воды. Та всплеснула руками:
