Я промолчал.
— Какие у тебя планы? — неожиданно спросил он.
— Никаких. Надо вначале осмотреться. Ты ведь знаешь, с «Геральдом» у меня все покончено.
— Слышал. — Помолчав, он продолжал: — На первых порах тебе придется трудновато. Да ты и сам это понимаешь.
— Еще бы! Если ты убил полисмена, пусть даже случайно, тебе этого не забудут. Знаю я, каково мне придется.
— Я не имел в виду полицию, с ней у тебя не будет никаких неприятностей. А вот профессию тебе, пожалуй, придется сменить. Кьюбитт очень влиятельный человек, а он держит против тебя камень за пазухой. Если он постарается, ты не вернешься в газетный мир.
— Это моя забота.
— Я мог бы помочь.
— Не нужна мне никакая помощь.
— Ладно, тебе не нужна, но есть еще Нина…
— Я сам позабочусь о Нине.
Он долго молчал, глядя на дорогу сквозь заливаемое дождем ветровое стекло, потом сказал:
— Послушай, Гарри, мы с тобой друзья. Мы знаем друг друга давным-давно. Я понимаю твое состояние, но не надо относиться ко мне так, будто я один из твоих врагов. Я говорил насчет тебя с Мидоузом, это новый прокурор. Пока еще ничего не решено, но есть шанс, что мы сможем взять тебя на работу.
— Я не стал бы работать в администрации Палм-Сити, даже если бы в мире не осталось никакой другой работы.
— Нине пришлось очень трудно, — сказал Реник после неловкого молчания. — Она…
— Можно подумать, что мне было легко! Я не хочу ничьей помощи. И хватит об этом!
— Ну, ладно, — сказал Реник примирительным тоном. — Не думай, что я ничего не понимаю. Наверно, и я бы ожесточился, если бы получил срок по сфабрикованному делу, но что было, то прошло. Теперь тебе надо думать о своем будущем — и о будущем Нины.
Я смотрел из окна автомобиля на море, свинцовое под дождем. Волны с грохотом разбивались о стенку набережной.
— О чем же, по-твоему, я думал, пока меня держали за решеткой? — сказал я. — Еще бы мне не ожесточиться! Там-то у меня было время сообразить, каким я оказался лопухом. Комиссар полиции предлагал мне десять тысяч долларов за то, чтобы я держал язык за зубами. Надо было взять их, и дело с концом. Ну, ничего, зато я получил хороший урок и впредь буду умнее.
— Все это вздор! — воскликнул Реник. — Ты знаешь, что поступил правильно. Тебе просто не повезло. Если бы этот прохвост всучил тебе взятку, ты не смог бы остаться самим собой, ты и сам это знаешь.
— Ты так думаешь? По-твоему, теперь мне легко и просто оставаться самим собой? А четыре года в тюремной камере в обществе подонка, который насиловал детей, и двух убийц с такими привычками, что свинье стало бы дурно, — они что, не оставляют никакого следа? По крайней мере, я не был бы сейчас бывшим заключенным без работы, если бы взял те деньги. Может, и у меня была бы машина не хуже твоей.
