Его взору предстал настоящий калейдоскоп мелькающих рук, лап и щелкающих челюстей. Рикус стоял и смотрел, как большой трикрин, изловчившись, схватил извивающегося лирра тремя руками, а четвертой оторвал чешую у него на горле. Наклонившись, он впился в обнажившееся мясо ядовитыми жвалами. Лирр завыл и забился в предсмертных судорогах.
— К'крик? — неуверенно спросил Рикус, не опуская поднятого меча.
Трикрин отшвырнул затихшее тело лирра в сторону. Затем показал на убитого мулом хищника.
— Хорошая добыча. Лирр сильные.
— Почему ты прятался? — прохрипел Рикус. — Почему не подошел сразу?
К'крик удивленно наклонил щупальца.
— И сорвать охоту на лирр?!
— Принесите еще воды, — приказала Ниива, отбрасывая в сторону опорожненный Рикусом бурдюк.
Только-только рассвело. Два часа назад в разбитый в оазисе лагерь вернулся К'крик. Он принес полубессознательное тело мула. Теперь Рикус лежал на ковре багряного мха. Голова его покоилась на коленях склонившейся над ним Ниивы. Желтая крона чифонового дерева заслоняла его от жгучих солнечных лучей. В воздухе стоял медовый аромат его зеленых цветов.
На плечах мула была мягкая накидка, которую он уговорил К'крика принести ему до того, как они вошли в лагерь. Рубин Тамар все еще алел в груди Рикуса, и мулу очень не хотелось кому-либо его показывать. А сейчас рядом с ним сидело довольно много народу. Пришли Джасила, и Гаанон, и Каилум, и даже Стиан…
— Ему нельзя много пить, — предостерег Каилум, передавая Нииве новый бурдюк.
— Пусть пьет, сколько хочет, — резко сказала Ниива, поднося воду ко рту Рикуса.
Мул принял бурдюк, но сразу пить не стал. Он действительно выпил довольно много. Даже голова закружилась…
— Я велел вам меня подождать. — Рикус взглянул на Нииву.
— Мы ждали, — ответил вместо нее Каилум.
Твердо глядя в глаза мулу, гном положил руку на плечо Ниивы.
— Странно… — Рикус с горечью глядел на руку Каилума. — Но когда я вышел из цитадели, перед ней никого не было.
— Я ждала пять дней, — сказала Ниива.
Мул даже рот открыл от изумления. Казалось невероятным, что он провел в саркофаге Бориса целых пять дней.
— Это моя вина, — выступил вперед Каилум. — Это я убедил Нииву, что ты наверняка уже мертв.
Рикус буквально кипел от гнева. Он и сам не понимал, почему слова гнома вызвали у него такую ярость.
— Я бы не советовал тебе подходить ко мне слишком близко, — прорычал он.
Лицо Каилума оставалось бесстрастным. Он даже не пошевелился.
— А что нам оставалось делать? — спросила Ниива. — Мы же не могли проникнуть внутрь.
