— Это мы заметили. А поселок тут где?
— Неподалеку, на берегу речки Мисчиф-Крик. Мы и поселок тоже зовем Мисчиф-Крик. А я — Франсез Флауэрс.
— Твое имя нас не интересует, — обрезал Мэддокс. — Веди в поселок, женщина. Я сказал, нам срочно нужен человек серьезный, обладающий разумом.
— Конечно, конечно. — Женщина не улыбнулась, но в ее зеленых глазах, Джесон Ривет дал бы голову на отсечение, заплясали веселые искорки. — Как прикажете, слуги короля и закона. Я, с вашего позволения, поеду впереди, чтобы предупредить о визите соответствующих компетентных особ.
Мэддокс не соблаговолил ответить. Он тронул коня пяткой и направил на хорошо видную, сворачивающую за лес дорогу. Индеец шел рядом. Женщина — Франсез Флауэрс — запрыгнула в двуколку, пронзительно свистнула и щелкнула поводьями, пегий жеребец рванул дышло и с места пошел рысью, так, что обшарпанная двуколка поскакала за ним, словно пятнистая лягушка.
— Хлестко, — буркнул Абирам Торп, — девка ездит-то...
— В сене, — осклабился Адам Стоутон, — наверное, не слабже.
Дядюшка Уильям хохотнул.
Они ехали вдоль речки, которая сразу за лесом разливалась вширь. Тут же за разливом, за полями кукурузы и хлеба, меж кленов, вязов и берез забелели черепицы. Домов, насколько можно судить, было около дюжины.
— Как она сказала-то? — бросил констебль Корвин. — Мисчиф-Крик? Никогда не слышал. Речка, несомненно, приток Свифт-ривер, но мне ни разу не доводилось слышать о поселениях к западу от плантаций Пенакук и Илвис-Марш. Раньше, правда, были, но все сгорели в семьдесят пятом, во время войны «Короля Филиппа».
— Тому уж восемнадцать лет, — заметил Абирам Торп. — Строятся люди. Новые земли ищут. Иногда далеко...
— Далеко, — горько подтвердил пастор. — Порой очень далеко. Особенно если имеют к тому повод.
— О чем вы, преподобный?
Мэддокс не ответил.
Они увидели, как мчащаяся прямо-таки по-кавалерийски двуколка притормозила, потом остановилась. Франсез Флауэрс наклонилась и перебросилась парой слов с кем-то, разглядеть кого им мешала кукуруза. Потом свистнула и рысью покатила к поселку.
Они быстро нагнали ее собеседника, которым оказалась девчушка лет, может, двенадцати с корзиной кукурузных початков. Увидев их, остановилась, подняла голову. Глаза у девочки были такие же зеленые, как у Франсез Флауэрс, волосы тоже — длинные, завитые, выбивающиеся из-под соломенной шляпы локоны.
— И чего эта Франсез болтнула, — сказала она смело, водя глазами от одного наездника к другому. — Какой осел? Одни ж лошади. Никакого осла и нету вовсе. А ты — ты индеец?
