Самолет начал снижаться. Ася и Мишель смотрели в иллюминатор. Внизу простирался город.
— Какой огромный город! — воскликнула Ася.
— Около четырёх миллионов населения, а с предместьями — больше десяти. Как ваша Москва будет.
— Нет, Москва больше, — возразила Ася.
Самолёт коснулся бетона и побежал по полосе. Ася вздохнула с облегчением.
— Почему ты так вздохнула, что было плохо в полёте?
— Нет, я боялась за тебя. После такого ранения перенести полёт трудно.
— Все в норме, я не ощущал нагрузки.
Их встречали мать и отец. Среди толпы встречающих Ася сразу их разглядела. Только двое этих пожилых людей с улыбкой смотрели на неё и на Мишеля. Мишель подвел Асю к родителям. Мать вся в слезах обняла его и расцеловала. Отец стоял в стороне, после обнял его и крепко прижал к себе.
— Знакомьтесь, это моя жена Ася.
Мать подала Асе руку, широко улыбаясь.
— Надежда Михайловна, — сказала она по-русски.
— Отец подал руку и сказал одно слово: — Жак.
— Мишель, как отца по отчеству, неудобно как-то по имени? — спросила Ася.
— Александрович он, — засмеялась мать, — сразу чувствую русский дух. Сама русская и люблю, чтобы русский дух рядом был. Молодец Мишель. Знаете, Ася, я так мечтала о русской невестке. Старый Турене смотрел, не произнося ни одного слова.
— Он у нас до сих пор не выучил русский, — Надежда Михайловна махнула в его сторону рукой. Всего только три слова и знает: люблу, хочью и хорёшё. Все засмеялись. Даже старик понял, что разговор идёт о нем.
Водитель вёл машину медленно; так ему велел старый Турене. На заднем сидении Мишель и мать, знакомили Асю с Парижем.
— Когда ты, наконец, покинешь свой легион? Носишься по белому свету, места себе не находишь, — ворчал на сына Жак. — И мать вся извелась из-за этого.
— Все, папа, по состоянию здоровья ухожу на пенсион.
— И что, нужно было себя доводить до этого. Защитник выискался. Всех не защитишь. А я стар стал. Фирму кому-то надо передавать.
— Вот мне и передашь.
— Слава богу, поумнел. Пьер недавно приходил.
— Чего он от тебя хотел?
— Как будто ты не знаешь — что. Денег просил на освободительное движение африканских стран. Всего лишь миллион, как будто эти миллионы — макулатура, так, вчерашние газеты.
— Дал?
— Нет, не дал и больше не дам, иначе этому конца не будет. С ним еще была эта придурошная.
— Катрин, что ли?
— Да, всё о тебе спрашивала. Хорошо хоть женился, а то «повесилась» бы на тебя и в свою компартию потащила.
— Ну, с чего ты взял, папа?
— А с того, что симпатизируешь ты им. Того и гляди, облапошит тебя эта Катрин с Пьером, тогда уж, точно, «денежки ваши стали наши». В коммунистические идеалы играют, а без Лауры (имя по фр. произносится, так же как и золото) все равно не могут, до безумия в неё влюблены. Всем «Лауру» подавай: что капиталисту, что пролетарию.
