— Да куда там, разве за молодёжью угонишься: рост, ширина плеч, одни ресницы чего стоят. Баб с ума сводят. Раньше надо было, еще в Афганистане предлагать руку и сердце; дочку жалел. — Вадим Степанович задумался, сделал ещё глоток пива. — Заехал во Дворец бракосочетания, обещали всё сделать по высшему разряду. Выхожу из дворца, бегут ко мне с диктофонами. Один суёт мне его под нос: «Вадим Степанович, это правда, что вы приглашены на бракосочетание к миллионерше из Франции?» А другой ему вторит: «А кого из известных людей, кроме вас француженка пригласила?» Ребята, говорю им, отстаньте. Знаете, как сказал о вашей братии Бальзак: «Журналистика — настоящий ад, пропасть беззакония, лжи, предательства; выйти оттуда честным может только тот, кого как Данте, будет охранять божественный лавр Вергилия». Дальше иду молча, тут подбегает ко мне вот такая, — Никольцев показал рукой чуть выше стола, — метра полтора росту. В старых девах уже, наверное, лет десять перехаживает. И задаёт мне вопрос, как у неё язык только на это повернулся: «А, если не секрет, какой у старушки возраст?» Ах, ты ж, думаю, твою мать. Тут я остановился, они окружили меня, и я говорю им: «это не по вашей части ребята». Ваш удел снимать голые задницы, да на первых страницах печатать. А здесь нормальная чистая любовь русского парня с русской красавицей. Да, приглашён к своим лучшим друзьям, с которыми вместе воевал в Афганистане. А вам, и показал на эту каракатицу, я назову конкретное время начала бракосочетания, чтобы вы пришли и посмотрели на истинно русскую красоту. Только не забудьте взять таблетки, а то, чего гляди, от зависти кондрашка хватит». Покраснела она, надулась, как пузырь и тут же все разбежались. Неинтересно им стало, не могут о чистом писать. С душком им подавай. Они, наверное, и заголовок придумали: «Старухи-миллионерши берут в мужья русских офицеров», и на первой странице элегантно одетая бабушка и ты.
Никольцев засмеялся.
— Да, ты чего грустный такой? Аль не рад? Не нагулялся ещё?
— Нет, Вадим, рад, даже очень рад, но другое меня гложет. Не могу я в эту Францию ехать. И Асе об этом сказать не могу.
— Это почему же ты не желаешь ехать?
— Что я там буду делать? У Аси на иждивении сидеть?
— Будешь вино в бутылках крутить, — Никольцев повернул для уверенности рукой, — с винным камнем бороться. В хозяйстве здоровому мужику работа всегда найдётся.
— Да как ты, Вадик, не поймёшь — не могу я оставить эту святую Русь.
