С утра я приходила к Верке, и до вечера мы успевали все. Моя необузданная фантазия и Веркина предприимчивость делали свое дело. Домой я возвращалась растрепанной и грязной, с разбитыми коленками и ненужным жизненным опытом. Иногда бабушка находила у меня деньги, вырученные от сдачи бутылок, собранных на кладбище, или от продажи у поездов соседских персиков. Я не понимала, за что меня ругают, — ведь это был честный труд.
Я хорошо помню тот день. Мы с Верой уже сварили щавелевый суп, закрыли Ленку в шкафу и, нарядившись в Валькино и Надькино платья, орали «Money, money» в граненые стаканы-микрофоны, изображая солисток «Аббы». Я — брюнетку, а Вера — блондинку. И тут влетел Сережка.
— Мамку арестовали, — задыхаясь, выпалил он.
— Как арестовали? — спросила Вера в стакан.
— Так арестовали… — не мог отдышаться Сережка.
— Она, что, в больнице? — не понимала я.
Ленка забилась в шкафу.
— На работе… Она спирт выносила…
Тетя Тося работала на винзаводе, и дома у них всегда был спирт. Я несколько раз видела, как она переливала его из грелки в трехлитровую банку. Спирт она продавала. Это было выгодней, чем вино.
— На проходной держат. Милиция приехала, — продолжал Сережка. — Могут к нам прийти с обыском.
Из шкафа ревела Ленка. Сережка машинально открыл шкаф и взял Ленку на руки. Она «обезьянкой» обхватила его и затихла.
— Надо закрыть дверь и никого не пускать, — предложила я.
— Спирт где? — спросил Сережка.
— Внизу в буфете, — сказала Вера, достала трехлитровую банку и поставила на стол.
Спирта было на два пальца.
— Надо вылить, — скомандовал Сережка.
И тут залаяла собака. Мы переглянулись и все поняли.
— Калитку закрыл? — спросила Вера шепотом.
— Закрыл. Я всегда закрываю.
Собака разошлась.
— Вода есть? — прошептал Сережка.
— Нету, — так же шепотом ответила Вера.
Ленка сползла с Сережки, побежала к окну и потянулась к пластмассовому кувшину для поливки цветов. Сережка опередил ее и взял кувшин. А Вера уже наливала спирт в наши стаканы-микрофоны. Сережка долил водой.
— Пейте, — скомандовал Сережка нам с Верой.
Я вдруг вспомнила, как мы соревновались, кто быстрее выпьет сырое яйцо. И когда мы с Верой уже допивали свои, и Сережка понял, что отстает, он яростно принялся за скорлупу. Тот зловещий хруст вдруг возник у меня в ушах, я представила, что Сережка заставит нас сожрать стаканы. Я зажмурилась и стала пить.
Почти одновременно мы с Верой поставили стаканы и заржали.
— И мне, — пропищала Ленка.
Сережка плеснул ей и до краев долил водой. Себе разводить он не стал. Выпил и, обливаясь, запил из кувшина, а потом допил Ленкино.
