Сборник рассказов | страница 3
Она просила у боженьки прощения и здоровья — для себя, для родителей. Просила, чтобы мамочка с папой исполнили ее желания, хотя это даже смешило: просить у боженьки то, что могут купить папа с мамой.
Но когда появился братик, она разозлилась на боженьку.
Она не просила братика — а он появился.
Обиделась на родителей, перестав молиться перед сном: всем назло.
И ей даже не стало страшно, потому что не боялась смерти.
Смерть представлялась ей чем-то смешным.
Про себя она давно решила, что болеют и умирают какие-то дурачки.
Исчезают — вот и все. Становятся воздухом — и поэтому их больше не видно.
Себя она считала умной, потому что ее родители работали врачами. И когда у нее спрашивали: «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?» — отвечала: «Я буду врачом». А еще, вызывая у себя же самой восторг и приступ смеха: «Я хочу любить мужчину и знать несколько языков!»
Папа утром отвозил ее на своей машине в гимназию — там она уже учила английский и сидела за одной партой с красивым богатым мальчиком.
Мама на своей — забирала и отвозила на уроки танцев.
Она любила рассуждать, казаться взрослой.
Думать и воображать себя взрослой было очень легко.
Эта легкость ничего не давала почувствовать.
Но злость и обида — вот что заставляло чувствовать растерянность, бессилье.
И самое невыносимое — жалеть себя.
Казаться самой себе некрасивой и старой.
Когда братика крестили — это был самый странный и ужасный для нее день. Они ехали в машине — она забилась в угол на заднем сиденье, поджала ноги, молчала, но на нее не обращали внимания. Младенец лежал там же, в собственной колыбельке: обернувшись, ее укачивала одной рукой мама. Потом его взял на руки отец и с волнением, переменившим обычное непроницаемое выражение лица, понес в церковь. Стало вдруг не о чем думать. Все, что видела, казалось девочке сном. А потом она уже ничего не помнила — только то, что руку ее держала глупая, никому не нужная бабушка Верочка. Наверное, она сама хотела бы умереть, бросив, оставив их всех: мамочку, отца, братика и даже боженьку. Уснуть — и не проснуться. Только в тот момент, когда младенца окунали с головой в купель — а он выныривал и кричал — почудилось, что братик утонет и умрет: но его вынули тут же из воды.
Уже дома она бросила об пол свою любимую иконку с боженькой, которую ей когда-то купила в церкви мамочка — но потом, озираясь в пустой комнате с неловкой улыбкой, подняла и аккуратно поставила на место, чтобы никто ничего не заметил.