(«Печень трески», я, как оказалось, ни кстати, тоже приволок, но предусмотрительно промолчал.)
— Хорош орать! Идите жрать! — примерительно позвал Вован, разливая в жестяные кружки по стопятьдесят: — Уха готова…
«На утку» собирались пойти, как рассветет. По этому, не засиживаясь допоздна, полезли в палатку спать.
Рассвет проглядывал сквозь поредевшие листвой деревья. Наскоро накачав еще одну лодку, в полной экипировке, соответствующей настоящим охотникам, мы с Димоном отчалили от берега.
Бесшумно погружая в воду весла, я подгребал к камышам.
Ветра совсем не было, и появившийся из-за горизонта розовеющий край солнца окрасил водную гладь в золотисто-лиловые тона.
— Красота-то какая! — не удержавшись, на выдохе пробасил я.
Тут же получив тычек в спину, обернулся.
Димон покрутил пальцем у виска, и протянул мне предмет, напоминавший свисток, только весьма странной конструкции.
— …кря….кря… — подул я в него.
— Ну, бл, селезень, в натуре! — тихонько заржала кошка, сидевшая впереди меня.
— Утоплю, сволочь! — прошипел я, между очередными «кряками».
— Утки там… — собака уши навострила в сторону ближайших камышей.
— Утки там!.. — прошептал я Димону.
— Откуда знаешь? — переспросил он, готовя ружье.
Ответить я не успел. Правым бортом лодка царапнулась о что-то твердое и по всей видимости …острое, так как тут же послышался свист, шипение… и в наше суденышко начала заливаться вода.
— Слыш, Немо, «Титаник» тонет! — заорала кошка, пробегая по еще не до конца сдувшемуся борту.
— Ой, бл#ть… — промямлил Димон и шмякнулся за борт.
Крики и всплеск спугнул уток, и они, встав на крыло, снялись с места.
Лодка совсем исчезла под водой, Дима выискивал в камышах выпавшее из рук ружье.
Я оглянулся в поисках своих животных — собака была уже на берегу, кошка уверенным баттерфляем приближалась к суше.
Около палатки довольный Вован чистил огромных размеров щуку. Рядом в пожухлой траве валялись несколько линей и еще какая-то рыбешка.
Кошка с собакой грелись у костра, свернувшись клубочками на мешке от палатки.
— Купальный сезон продлили? — стбанулся Вован.
Димон что-то буркнул в ответ.
Я молча выливал воду из кроссовок.
Оставшуюся часть утра, плавно переходящую в день, мы сушили обмундирование и ружья.
Вован нарисовал очередной пузырек, и под свеженькую уху и запеченных в углях линей, его содержимое приятным теплом разливалось по нашим организмам.
…Так я и задремал…согретый и подогретый.
— Слышь, по моиму, твои кеды горят! — собака в ухо шепчет. (Шепчет, эт что бы я спросонья сразу сильно не испугался)
