Ожидание достигло своего пика в среду. То ли моментально выработавшийся условный рефлекс, то ли вековой инстинкт наполнили зенит рабочей недели неким особым смыслом. Впрочем, Марина не стала давать себе традиционное эсхатологическое обещание «если не позвонит, все кончено», не раз слышанное и по телевизору, и от подруг. Причин тому было много. Во-первых, Марина уже давно заметила, что обещание это ничего не значит. Во-вторых, заканчивать все так быстро было для нее слишком страшно. И в-третьих, она была уверена в своем ожидании, а потому вечером в среду с ее чувствами произошла удивительная трансформация — мучительное нетерпение уступило место светлой уверенности. Правда, волнение все равно никуда не ушло и уже не в первый раз лишило Марину аппетита. Пока родители ужинали, она расправилась с книжкой, а потом вместе со всеми села смотреть телевизор.
В этот раз она даже не просила папу убавить звук, просто сидела и молча смотрела на экран, изображавший лица, искаженные непривычным умственным напряжением (показывали какое-то интеллектуальное шоу).
Телефон зазвонил в половине девятого. Марина встала с дивана, сохраняя достоинство, прошла в прихожую, сняла трубку и бросила в темную неопределенность телефонного провода холодное «алло». В этот момент она сама удивлялась своему спокойствию.
— Привет, — сказал Дима. — Это Дима.
— Привет, — сказала Марина.
— Гуляла, что ли? — спросил Дима.
— Когда? — спросила Марина, не успев вовремя отфильтровать явную бестактность Диминого вопроса.
— Час назад, — сказал Дима.
Марина сначала хотела соврать, но потом передумала.
— Нет, — сказала она. — А почему ты так решил?
— Да я звонил, — сказал Дима. — Но никто не подошел.
— А, — сказала Марина. По спине ее побежали мурашки. — Нет, дома вроде все были. Не слышали, наверное.
— Понятно, — сказал Дима. — Как дела?
Дальше разговор покатился по мелкому руслу, оставшемуся от предыдущей беседы.
Неожиданная идентичность слов, предложений и интонаций сначала расстроила Марину, но потом она подумала, что, возможно, это стандартная форма, которой придерживаются все, и ничего обидного в таком разговоре нет. Даже наоборот, мысль о том, что вот и у нее все как у людей, ободрила Марину. К концу разговора она уже не стеснялась улыбки в голосе, так же, как и в прошлый раз, отказалась от четверга, перенесла встречу на пятницу и довольно тепло попрощалась.
Закончив разговор, Марина не стала возвращаться к родителям. Она прошла в свою комнату, включила музыку и, не зажигая света, легла на кровать, подложив руки под голову. По потолку, в который уперся ее взгляд, время от времени проползали световые пятна от фар въезжавших во двор автомобилей. Каждый раз, когда такое случалось, Марине приходила в голову удивительно приятная мысль о том, что, когда Дима прошлый раз привез ее домой, какая-то другая Марина лежала на спине в своей комнате, одинокая и покинутая, и так же следила за пятном на потолке, даже не подозревая, что пятно это — отблеск счастья, может быть, только зарождающегося, а может быть, уже расцветшего.
