— Слушай, — сказал он, наклонившись к уху Олега, крутившего в руках шоколадный батончик. — Давай я на улицу пойду, деньги там тебе отдам.
Олег положил батончик на стеллаж и, глядя на серую ленту транспортера, куда стоявшая впереди полная женщина в зеленом плаще выкладывала продукты, тихо сказал:
— Ну давай.
— Отлично, — сказал Андрей.
Он обогнул мощное тело женщины, протиснулся мимо расплачивавшихся за водку лысых мужиков. За кассой его ждала металлическая рамка. Дальше, возле сумочной, стоял охранник. Андрей посмотрел охраннику в глаза и тут же стукнулся об их каменистое дно. От неожиданности он немного растерялся, но быстро осознал, что понимание, напечатанное на лице охранника, — всего лишь часть униформы, и на душе стало легко. Он прошел через рамку (неприятный звук, родившийся ненадолго в воображении, так и не раздался) и, по-прежнему глядя на охранника, уже отвернувшегося и беседовавшего с сидевшим в сумочной дедом, зашагал к выходу. Простым фактом своего движения он заставил распахнуться управляемые электроникой стеклянные двери, прошел через лившийся из тепловой завесы горячий душ и оказался на улице.
Сырой сентябрьский воздух бодрил. Отойдя в сторону, так, чтобы его уже не было видно из магазина, Андрей вытащил из кармана банку, дрожащими пальцами подцепил кольцо и вдавил внутрь алюминиевый эллипс. Сделав два больших глотка, он выдохнул, посмотрел на забрызганную ртутным светом площадь, на темную толпу у фонтана, а потом, совсем забыв о погоде, поднял голову. Небо было залито мутной жижей, которую неяркий свет города делал похожей на пиво.
Андрей улыбнулся и закурил, отметив про себя непонятную тишину, царившую вокруг.
— Ну как? — спросил подошедший Олег.
— Круто, — ответил Андрей. — «Ред Булл» — вкус победы. Рекламу можно такую снять.
— Ну, — сказал Олег, вытаскивая банку из кармана. — Давай. За победу мировой революции.
Они чокнулись, и тихий звук соприкосновения двух сделанных где-то за границей банок показался Андрею удивительно приятным. Несколько секунд он звучал у него в ушах шелестящим эхом, а потом исчез, раздавленный треском автомобильных шин, гулом двигателей, брызнувшим от фонтана смехом и неизвестно откуда доносившимся скрипом — замолчавший ненадолго город снова вступил в разговор.
