– А если я уже придумала?
Анна Терентьевна насторожилась:
– Что такое? Снова предложишь какую-нибудь невозможную ерунду. Заклинаю: не предпринимай ничего без моего ведома!
– Тетя Анюта, только выслушайте! Если не понравится, можете забыть о моей глупости.
– Ну хорошо, говори!
Лиза приподняла уголки рта, а взор устремила к кончику собственного носа. Именно это выражение, уверяли тетку в Павловском институте, должна сутками удерживать на своем лице благовоспитанная девица.
– Я думаю, – сказала Лиза в меру убежденно, в меру наивно, – что мы должны отнести шпильку Пшежецким. Пусть Антония Казимировна что хочет, то с ней и делает – отдаст дочке или себе оставит. Для нас главное – сбыть вещь с рук.
Тетя Анюта немного подумала и удивленно заметила:
– Ты, Лиза, пожалуй, права!
«Конечно права! – ликовала про себя Лиза. – А мы поглядим, что сделает прекрасная Зося».
Антония Казимировна Пшежецкая была поражена и уязвлена внезапным визитом соседок, потому что не было на ней в ту минуту выходного крепового платья, черного, как бездна. Было домашнее, бумажное, в клеточку, не для чужих глаз. Ее полуседые волосы, свернутые на затылке в кукиш, не покрывала густейшая траурная наколка, а на шее висел какой-то серенький крестик вместо золотого, благословленного, как однажды хвасталась Кася, каким-то примасом. Сама Кася тоже была в затрапезном буром ситце.
От смущения Антония Казимировна напустила на себя страдальческий и надменный вид.
– Чем могу служить любезной Анне Терентьевне? – спросила она упавшим голосом.
Вежливость она, как и Натансон, выражала в третьем лице.
– Наша няня на улице нашла головную шпильку, – сразу же приступила к делу тетя Анюта, которая со своей стороны скроила гримасу светскую и непроницаемую. – Это славная вещица хорошей работы. Я показала ее Натансону. Он уверен, что шпилька принадлежит вашей старшей дочери.
Антония Казимировна вздрогнула, побледнела и сухо спросила:
– Где няня, вы говорите, что-то нашла?
«Господи, и чего они обе так ломаются!» – подумала Лиза, а вслух сказала:
– На кладбище нашла, возле склепа Збарасских.
Послышался глухой шлепок: это Анна Терентьевна от неожиданности выпустила из рук ридикюль, и тот упал к ее ногам. На какое-то время она потеряла дар речи.
– Там есть ступеньки вниз, и шпилька лежала на предпоследней, – добавила Лиза.
Мать и дочь Пшежецкие переглянулись. Они ничего не понимали. Анна Терентьевна бессмысленно возилась с ридикюлем. Наконец она пришла в себя.
