Однако в предпоследнем классе случилась с Зосей беда: она срезалась сразу на двух экзаменах, по географии и геометрии. Пересдача ей не далась. Ничего она не знала ни по каким предметам, но по этим двум особенно! Штабс-капитана уже не было в живых, и Антония Казимировна руководила воспитанием дочерей в одиночку. Наверное, она дала в костеле обет, что гимназический курс они одолеют. Поэтому летом Зося была заточена дома и за опущенными занавесками тоскливого цвета принялась зубрить непроходимо трудные предметы.
Разумеется, сама она вовек бы не разобралась в ученых премудростях. Ей в помощь Антония Казимировна наняла преподавателя начального училища Дюгазона. Этот Дюгазон, хотя родился в Сызрани, был чистый француз, что заведомо обещало ему особый успех в захолустье. Однако был он француз какой-то очень уж неудачный: низкорослый, на косых ножках и с носом настолько большим и повислым, что на него неудобно было долго глядеть.
Дюгазон был нрава угрюмого и тяжелого. Это особенно привлекло Антонию Казимировну: она желала как следует обуздать и приструнить неуемную дочь. К тому же Дюгазон был католик и усердно молился в костеле, спустив нос в свою маленькую, но страшно толстую Библию. А ведь большинство нетских учителей отличались полным свободомыслием!
Занятия пошли своим чередом. К вечеру Зося иногда выпархивала на волю, побледневшая, но по-прежнему шумная и веселая. Лиза тогда слышала, как за домом Пшежецких, в заросшем садике, переходившем в пустырь, гомонили голоса – и мужские, крепкие, и юношеские, с петушиным писком. Плескались там, как речная рябь, гитарные переборы, хохотала Зося, а поручик Кока Леницкий декламировал из Пушкина:
Нет на свете царицы краше польской девицы.
Весела – что котенок у печки —
И как роза румяна, а бела, что сметана…
Чей-то неприятный баритон присоединялся к Коке и подхватывал, завывая на мазурочный мотив:
Очи светятся будто две свечки!
Стоял уже август, когда Артемьевна, отослав Лизу с кухни подальше (Лиза тут же примостилась в сенях за занавеской), сообщила Матреше, что у Антонии Казимировны дочка брюхата.
Лиза, узнав такое, ужаснулась. Она сразу же подумала о Каше: та страстно любила печенье, и Антония Казимировна отбивала у дочки аппетит, рассказывая, какая она станет уродина, если растолстеет. Неужели все-таки это случилось?
Лиза хотела бежать к Пшежецким и посмотреть на Кашино несчастье, но из рассуждений Артемьевны и Матреши вдруг поняла, что брюхата совсем не Каша, а красавица Зося. Причем не от печенья! Безжалостный носатый Дюгазон вынудил бедняжку так усердно зубрить, что у нее теперь будет маленький ребенок!
