Теперь Лиза ждала белой сирени. Время сделалось долгим и вязким. Его тяжелый ход обозначали часы внизу, в столовой Фрязиных. Если прислушаться, можно было различить сиплое тиканье этих часов. Их длинные гири-шишки тяжело висли на каждом мгновении и растягивали ночь. Лиза знала, что звезды должны не стоять на месте, а перемещаться. Но звезды замерли, будто были вбиты в небо, как мелкие гвоздики.
Мурочка сдалась первой: прилегла поверх одеяла. «Боммм!» – пробили часы в столовой.
Мурочка села на кровати.
– А вдруг их сторож поймал? – ужаснулась она.
Лиза даже думать о таком не хотела. И о мертвецах тоже. Нет, ничего такого уж страшного на кладбище нет – только могилы, кресты, каменные плиты, пустые скучные дорожки да сирень, которая действительно лучшая в городе. А у кладбищенской ограды – там, где хоронят всякую голытьбу и где никто не сажает ни бледных березок, ни печальной сирени – полно земляники. Она стелется, льнет к желтой сухой земле. Ее трилистники всегда с красной каймой, будто окровавленные, а ягоды мелкие, твердые и пахнут так сильно, как никогда не пахнут даже лесные. Говорят, они очень сладкие – босые ребятишки наедаются ими и таскают на базар. Но Лиза никогда этих ягод не пробовала – они могильные, их листья в крови…
– Боммм! Боммм! – загудело внизу.
– Только два часа! У меня глаза уже слипаются, – пожаловалась Мурочка.
– Ты спи, я ничего не провороню, – ответила Лиза. – Наверное, ваши часы отстают. Мне кажется, я сто лет тут сижу и уже стала старушкой.
– Как Наина у Пушкина? – тут же вспомнила Мурочка. – Ну нет! Ты такая же красавица. Бывает же людям счастье! Потому тебя все и любят.
Лиза с ней не согласилась:
– Допустим, любят не все. Ваша Аделаида Петровна не любит. Раньше она была такая ласковая, а сейчас видеть меня не желает.
– Она завидует! Красивых она не выносит, а женская ревность самая страшная, – сообщила многомудрая Мурочка. – Она ведь Зоею Пшежецкую едва не отравила нынешней зимой.
– Как это? – ужаснулась Лиза.
– Обыкновенно. У нее есть яд кураре в пузырьке. Думаю, она у отца его выманила или стащила. Когда они ссорятся, она достает пузырек из-за пазухи (а места там предостаточно, четверть, не то что пузырек можно спрятать!) и приставляет к губам. Мол, отравлюсь! Отец тогда плачет, и они мирятся.
– А как она Зоею отравить собиралась?
– Зося лежала при смерти с пневмонией, отец ее лечил и даже сам ей питье готовил из каких-то корешков, каких нигде не купишь, ни в какой аптеке. Вот
