– Хотите леденцов? – в самом деле предложил блондин, начисто лишенный загадочности.
– Не хочу, спасибо, – холодно отказалась Лиза.
– Хорошие леденцы, ландринки…
Ну, о чем с таким разговаривать! Совсем плох.
Лиза устремила глаза в небо. Груда ослепительных ватных облаков то неслась ей навстречу, то отступала назад. Скрипели качели, мерно трудился незнакомец, раскачивая небо и землю. Внизу, в черемухах, бил себя по коленке ветеринар Игрунов и тонко вскрикивал: «Эх я, шляпа! Слона зевнул!» Адвокат Пианович у Игрунова выигрывал и мало смотрел на доску. А вот Лизу на качелях он заметил и весело кивнул. Она долго потом ломала голову, прилично ли отсюда, с качелей, носясь вверх и вниз, раскланиваться со знакомыми.
– Меня зовут Иван, – представился блондин.
Он и фамилию свою назвал, но Лиза из-за качельного скрипа ее как следует не расслышала. Переспрашивать не стала – еще решит, что она тугоухая.
– Елизавета Павловна Одинцова, – ответила она вежливым взрослым голосом. – Давайте тормозить, мне домой пора.
Она сошла с качелей, надменно сдвинув шляпу на лоб, и направилась к Мурочке. Та на скамейке давно уже отдышалась и порозовела. Под руку они удалились из сада Копытиных, а Иван с неизвестно какой фамилией так и остался навытяжку стоять у качелей. Лиза на него даже не обернулась. Она полагала, что выглядит очень взрослой, равнодушной и опасной.
За первым же поворотом улицы подруги, не сговариваясь, расхохотались. Мурочка сказала:
– До чего интересно вышло! Вот бы знать, кто он такой? А ты была ужасно спокойной. И говорила бойко. О чем, если не секрет?
– О музыке, – соврала Лиза. – Он неглуп, но очень неловок. Кажется, играет на виолончели.
Вряд ли играет, но не рассказывать же Мурочке про леденцы!
– Ты его, Лиза, просто с ног сшибла. Ошеломила! Он страшно смущался. И белое тебе ужасно к лицу!
Все-то у Мурочки страшно и ужасно!
– Только вот волосы страшно растрепались, – добавила она. – Все прохожие оглядываются. Вон тот хромой от самых качелей за нами тащится. Как пить дать, тетка убьет тебя, когда узнает, что ты на качелях вытворяла с посторонним мальчиком. Я думала, вы оттуда вверх тормашками свалитесь!
– Я ничего не вытворяла. Просто люблю, когда сильно раскачивают, – сказала Лиза. – И потом, откуда тетя узнает? Ты ведь не скажешь?
Мурочка обиделась:
– Как ты могла подумать! Никогда! Но там ведь сбоку Пианович сидел с ветеринаром. Они видели все!
– Думаешь, они наябедничают? – встревожилась Лиза. – Ветеринар вряд ли: он в шахматы глядел. А вот за Пиановича не поручусь – он часто у нас бывает. Этот может донести! Только зачем?
